Монотонно шуршал карандаш, и Артур с одинаковым интересом смотрел на нее и на мольберт. Тогда как Николай краснел и бледнел, когда переводил взгляд на обнаженную Надежду.
Марго казалось, что она больше ни минуты не выдержит.
— Артур, я устала, — пожаловалась она, собираясь встать и ожидая услышать новый взрыв негодования.
— Да, поначалу это очень трудно, — согласился художник. — Но легкой работы вообще не бывает. Не пугайтесь, Маргарита, потерпите, а после третьего сеанса вы почувствуете, что позировать вам стало легче. Если хотите, давайте побеседуем. Так время пролетит незаметнее, или, может быть, включить музыку?
«После третьего сеанса ты жить без меня не сможешь», — подумала Марго.
— Можно включить музыку, и поговорить, — предложила она.
— О чем же вы хотели бы поговорить? — спросил Артур, нажимая кнопку магнитофона, стоявшего на подоконнике.
— О любви, — сказала Марго.
— О любви? — вскинул брови Артур. — Любовь — прекрасное чувство, но что нового можно о ней сказать?
— А вы сами любили кого-нибудь? — Марго задала смелый вопрос, ожидая, что Артур резко ответит ей, ставя ее на место, но эта тема, как оказалось, была интересна и ему.
— Я любил многих женщин. — Марго впервые увидела, что он улыбается.
— Тогда почему же вы не женились ни на одной из них? Они не любили вас? — совсем осмелев, спросила она.
— Нет, они любили меня, — ответил Артур. — Но разве брак имеет что-либо общее с любовью? Это совершенно разные вещи. Там, где начинается брак, любовь обычно кончается, потому что для любви прежде всего нужна свобода. Любовь, как полевой цветок, может существовать только в естественных условиях. А семейная жизнь — это уже несвобода. Несвобода быта, рутина привычки и постоянных отношений. Брак нужен для совместного воспитания детей. А детей стоит заводить только тогда, когда ты почувствуешь, что больше ни на что не способен в творчестве. Когда я пойму, что больше не смогу создать в живописи ничего достойного, я женюсь и займусь продолжением рода. Но любовь тут будет совершенно ни при чем. Я просто выберу приемлемую мать для своего ребенка, чтобы она могла хорошо заботиться о нем, да и обо мне тоже, и сумела помогать мне в его воспитании.
Марго впервые слышала, чтобы Артур так много и так увлеченно говорил. Но ничего. Когда она добьется своего и станет его женой, они вместе посмеются, вспоминая его слова.
— А те женщины, которых любили вы и которые любили вас, они не хотели выйти за вас замуж? — спросила она.
— Я их не спрашивал, — опять улыбнулся Артур. — Но думаю, что они понимали меня. Я никогда не обманывал их, и они были согласны с моей теорией свободной любви. А любовь, повторяю вам, молодые люди, только тогда и может быть любовью, когда она свободна. Свободна от поглощающего с головой нудного быта, от тупых обязательств верности по отношению друг к другу, от ссор и грязной посуды. Ты согласен со мной, Николай?
Николай замялся, поглядывая на Надю.
— Да, в общем-то, может быть, — неуверенно промямлил он.
— А я согласна с вами, — услышала Марго тихий взволнованный голос Нади.
— Я тоже согласен, — решился Николай.
«Что она говорит? — удивилась Марго. — Ведь только недавно мы с ней обсуждали эту тему, и она говорила совсем другое».
— Ну вот, на сегодня и все, — сказал Артур, глядя на часы. — Встретимся завтра в три. Прошу всех не опаздывать.
Надя и Марго зашли за ширму и начали одеваться, а Николай стал убирать мольберты.
— Артур, я хотела бы с вами поговорить, — крикнула Марго. — Но только наедине.
— Хорошо, если это недолго, — отозвался Артур. — У меня очень мало времени. Я тороплюсь.
«Когда он увидит меня, он забудет о том, что торопился уйти», — подумала Марго.
Она надела нижнее белье, и ждала, когда Надя оденется и вместе с Николаем покинет мастерскую. Марго где-то читала, что на мужчин гораздо сильнее действует не полностью обнаженная женщина, а та, на которой сохраняется какая-нибудь одежда. Сквозь щель в картоне ширмы она смотрела, как Артур прибирает мастерскую, ставя в угол картины, лежавшие до этого на диване. Вот на этом диване и произойдет, наверное, с ней то, о чем она уже столько лет с волнением читает в книгах и смотрит в кино и чего у нее еще никогда ни с кем не было. Марго была честна перед собой и не ставила это себе в заслугу. Тогда же, в девятом классе, она тоже захотела завести себе любовника, но не потому, что полюбила кого-нибудь, а просто не могла смириться с тем, что подружки ее в чем-то опережают. И она выбрала учителя физкультуры. Он был глуповат даже для шестнадцатилетней девчонки, но у него была великолепная фигура, и он так походил на героев кинофильмов о любви. Он ждал ее после занятий и провожал домой, они целовались, и он даже дарил ей цветы. И один раз, когда она сама зашла после урока к нему в тренерскую, посадил ее на колени и долго целовал, поглаживая сквозь ткань футболки ее грудь и вызывая этим у нее невероятное возбуждение, которое едва можно было сдержать. Но больше он ничего себе не позволил. А когда она сама намекнула ему о более серьезных отношениях, он сказал, что не желает оказаться за решеткой за совращение несовершеннолетних. Вот через два года он с радостью женится на ней. Но Марго не намерена была ждать два года и вовсе не собиралась выходить замуж за учителя физкультуры. Она гордо заявила, что презирает его за трусость, и ушла. А в институте студенты боялись и пальцем прикоснуться к ней, так она запутала их. Да и она сама не любила никого настолько, чтобы пойти на близость. Марго было очень не по себе, и она никак не могла решиться выйти из-за ширмы.
— Маргарита, вы хотели поговорить со мной, — донесся до нее голос Артура. — Поторопитесь, у меня ровно в шесть важное дело.
Решившись, она вышла из-за ширмы.
— Это еще что такое? — воскликнул он, глядя на нее, а потом опять на часы. — Почему вы до сих пор не оделись? Пожалуйста, накиньте хоть что-нибудь.
— Артур, — начала было Марго, взяв его за руку и вкладывая в свой голос всю нежность, на которую только была способна. — Я… вас… Когда я увидела ваши глаза…
Все приготовленные заранее слова вылетели у нее из головы, и она говорила совсем не то, что ей хотелось бы сказать, но смысл ему все равно должен был быть ясен.
— О, Господи, Маргарита, только не сейчас! Давайте поговорим в другой раз. Я с удовольствием выслушаю все, что вы мне скажете, — Артур обнял ее за плечи, но не для того, чтобы поцеловать, как ей того хотелось и как она ожидала, а чтобы насильно повести к ширме. — Одевайтесь, я прошу вас.
В его голосе звучали умоляющие ноты. Но он даже не успел подвести к ширме Марго, как заскрипела лестница и распахнулась дверь в мастерскую. В помещение без стука влетела Полина.
— Артур, я насилу вырвалась! — запыхавшись, сообщила она, но, заметив замерших на месте полураздетую Марго и обнимающего ее Артура, застыла тоже.
