– Что такое? – обеспокоенно спросила Варя.
– Он машину заводит.
– Свою?
– Нашу.
И действительно, пол под ними задрожал мелкой дрожью, а до ушей донесся рокот мотора.
– Куда он нас повезет? – спросила Варя.
– Не знаю, – ответил Мошков.
Его глаза, привыкшие к темноте, заметались в тесном пространстве, ища выход. Внезапно прогремел выстрел и в правом борту появилась круглая дырочка, сквозь которую проник солнечный луч, подобный золотому пруту.
– Берегись! – крикнул Мошков, увлекая Варю за ящики.
Если Беспалов намеревался ранить кого-нибудь из них, то действовал он довольно странно, посылая пули в одно и то же место. Когда отверстий стало три, стрельба прекратилась, но примерно через минуту раздался грохот. Орудуя ломиком или чем-то вроде того, Беспалов проломил в борту дыру, в которую можно было просунуть руку. Не понимая, что он задумал, Мошков выстрелил туда. Ответные выстрелы заставили его отступить в укрытие.
– У меня патронов полно, – предупредил Беспалов снаружи, – и я их экономить не собираюсь. Убью любого, кто приблизится.
– Спасибо за заботу! – крикнул Мошков. – Теперь здесь светлее.
– И кислорода больше, – подхватила Варя.
Они прислушались. Снаружи было тихо. Двигаясь предельно осторожно, Мошков направился к дыре, но пуля, пробившая борт, едва не вырвала клок его волос.
– Лучше не высовываться, – прошептал он, вернувшись под защиту ящиков.
– Зачем он проделал эту дырку? – тихо спросила Варя.
– Не знаю. Но, думаю, не для вентиляции.
– Он что-то задумал?
– Скоро узнаем.
Предположение оказалось верным. Примерно через пять минут, только Мошков решил рискнуть и еще раз попробовать выглянуть наружу, в дыру протиснулся конец резинового шланга. Очень скоро в фургоне запахло выхлопными газами. Двигатель продолжал работать на холостых оборотах, заставляя «вольво» подрагивать.
– Скотина, – пробормотал Мошков, – решил нас уморить. Газовую камеру устроил, понимаешь?
– Не понимаю, – призналась Варя.
– Це-о-два. В школе проходила?
Она принюхалась:
– О боже! Мы же задохнемся.
– Отравимся, – поправил Мошков. – Оксидами азота и угарного газа, кажется, так. Кашель, слезы, удушье, потом…
– Что?
Вместо того чтобы ответить, Мошков оторвал рукав рубашки и бросился к шлангу, но выстрелы отогнали его.
– Он за нами наблюдает, – сказала Варя. – Не приближайся.
– Но через двадцать минут будет поздно.
– Что-нибудь придумаем. Сейчас попробую вызвать подмогу.
– Какую подмогу? – удивился Мошков.
– Есть другие искатели сокровищ, – пояснила Варя, включая мобильник. – «Разделяй и властвуй» – слышал такой принцип?
– Если честно, я жалею, что встретил тебя.
– Если честно, я тоже. Но сделанного не воротишь. Тсс… – Варя предостерегающе подняла руку. – Алло, – сказала она, – Георгий? Это я. У нас непредвиденные обстоятельства…
– Какие обстоятельства? – настороженно осведомился Белый.
Варя не стала рассказывать ему о звонке Емельянова. Что-то подсказывало ей, что лучше изобразить неведение.
– Может, передашь трубку Валере? – сказала она. – Никак не могу ему дозвониться.
– Валеры сейчас нет, – ответил Белый. – Говори мне. Что случилось? Ты где?
– Маршрут изменился, – торопливо проговорила Варя. – Мы… – Она подробно объяснила, где стоит грузовик. – Если вы не приедете, все пропало. Водители больше не остановятся до самой границы. Такая у них инструкция. Это последняя возможность. Другой не будет.
– Чтоб вас… – Белый выругался. – Сейчас посмотрю по карте. Так… Нам нужен час. Нет, два. Сумеешь их задержать?
– Хорошо, – сказала Варя, – но поторопитесь, мальчики. Времени в обрез.
– Жди.
Связь оборвалась.
– Ну что? – спросил Мошков, кашляя.
Вонь в фургоне становилась все более невыносимой. Глаза резало, в горле першило.
– Два часа надо потерпеть, – сказала Варя.
– Мы раньше окочуримся.
– Я так не думаю. В потолке должны быть вентиляционные люки.
– Черт, как же я раньше не сообразил!
Помогая друг другу, они начали карабкаться по ящикам наверх. Беспалов, услышавший шум, пару раз пальнул для острастки, но результатом стал лишь звон разбитого хрусталя.
– А что, если полицию вызвать? – предложил Мошков, кашляя.
– Прямо отсюда нас отправят в тюрьму, – сказала Варя. – Нет, Володя. Доверься мне.
– По-моему, в последнее время я только этим и занимаюсь. И ничего хорошего из этого не получается.
– Получится, вот увидишь.
Мошков поморщился и ничего не сказал. Слова закончились. Остались сплошные эмоции.
Глава 24
Побеждает коварство
Газ наполнял помещение удивительно быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы пленникам, запертым в тесном фургоне. «Пространство большое, – пояснил Мошков, – но оно заставлено контейнерами и ящиками». Варя кивнула. Как будто это имело какое-то значение.
Люк долго не поддавался. То ли заклинило, то ли он не был приспособлен для того, чтобы открываться изнутри.
– Потерпи, – приговаривал Мошков, – немного осталось.
Сначала Варя дышала через ткань футболки, но потом ее затошнило и она забыла о предосторожностях.
Умирать от угарного газа оказалось совсем не страшно. Тошнить Варю перестало, ее просто клонило в сон, а потом она перенеслась в курортный город на берегу Средиземного моря. Здесь она наслаждалась солнцем, прозрачной, как роса, морской водой, кристально чистым горным воздухом и повышенным вниманием местных мужчин.
Поднявшись пораньше, Варя привела себя в порядок с особой тщательностью. Надраила пятки пемзой, удалила каждый волосок, навела продуманный макияж. Не пожалела новеньких, ни разу не надеванных трусиков, выбрала персиковый сарафан без бретелек, сунула ноги в алые босоножки. Королева и только! И королевской походкой отправилась на прогулку.
Главная улица в городе была одна, по ней в основном и перемещались местные жители на своих двоих или на колесах – автомобильных, мотоциклетных, велосипедных. Красивый мужчина восточного типа буквально выскочил из машины, когда заметил Варю, переходившую дорогу с красной сумочкой через плечо.
Его звали то ли Кемаль, то ли Камиль, то ли вообще Керим – Варя не расслышала, да это и неважно. Он носил густую черную бороду и был одет во все черное, а количества одеколона, который он использовал, хватило бы на то, чтобы забальзамировать дюжину тараканов. Его зачесанные назад волосы блестели, словно политые оливковым маслом, а зубы, проглядывающие сквозь усы и бороду, были белее фарфора. Вот только ростом Кемаль не вышел. Его макушка находилась где-то на уровне фианитовой сережки Вари.
