— Почту за честь, — пробормотал Таркин. — Не знаю даже, что сказать, сенатор. Если могу хоть что-то для вас сделать...
— Можете. — Палпатин внезапно остановился и повернулся лицом к Таркину. — Хочу предложить вам иной жизненный путь. Путь политика.
Таркин с трудом подавил смешок:
— Сомневаюсь, сенатор...
— Понимаю, о чем вы, вероятно, думаете. Но политика стала вполне благородным выбором для некоторых ваших родственников. Или вы совсем из другого теста? — Палпатин не дал Таркину ответить. — Говоря откровенно, курсант, мы — я и мои друзья — считаем, что вы впустую тратите свой талант в Судебном департаменте. С вашим летным опытом вы наверняка стали бы прекрасным пополнением для их сил, но вы уже далеко не простой пилот.
— Я даже не знал бы, с чего начать, — ошеломленно покачал головой Таркин.
— А зачем вам знать? Все-таки политика — моя область деятельности. — До сих пор безмятежный, Палпатин посерьезнел. — Я прекрасно понимаю, что значат для молодого человека жажда действий и амбиции, особенно если ему кажется, что в силу своего происхождения он держится особняком от других. Вполне могу представить, что даже здесь вас травят избалованные отпрыски влиятельных семей. Богатство тут вовсе ни при чем — ваша семья могла бы купить и продать большинство здешних сопляков. Все дело в везении — если бы вы родились ближе к Ядру, вам не пришлось бы защищаться от их мелких нападок, будто вам не хватает утонченности, культуры, хорошего воспитания. — Сенатор замолчал, и на лице его появилась улыбка. — Уверен, все вышеперечисленное нисколько не помешало вам сделать себе имя. И одно лишь это, мой юный Таркин, доказывает, что вы родились не для того, чтобы за кем-то следовать.
— Вы основываетесь на собственном опыте, — рискнул заметить Таркин после долгой паузы.
— Конечно. Наши родные планеты различаются в том смысле, что моя не желала участвовать в галактической политике, ваша же на протяжении долгих лет стремилась в нее включиться. Но я давно знал, что политика может обеспечить мне путь к самому центру, хотя даже при всем при этом попал на Корусант не вполне самостоятельно. Мне оказал поддержку... один учитель. Я был еще моложе вас, когда он помог мне понять, чего я больше всего хочу в жизни, и добиться этого.
— Вы... — начал Таркин.
Палпатин кивнул.
— Ваша семья по-своему влиятельна, но только в Сесвенне. Силы безопасности вскоре прогонят из сектора пиратов, и что вы тогда станете делать? — Он прищурился. — Есть сражения куда серьезнее, курсант. Когда закончите академию, почему бы вам не навестить меня на Корусанте? Я буду вашим провожатым по Сенатскому округу и, если повезет, сумею изменить ваше мнение насчет карьеры политика. В отличие от Корусанта, Эриаду не развращена алчностью и сумятицей противоборствующих голосов. Она всегда была планетой Таркинов и могла бы стать маяком для других планет, которые хотели бы добиться признания галактическим сообществом. И именно вы можете этого достичь.
Случилось так, что Таркин еще много лет не занимался политикой, хотя и принял помощь Палпатина при поступлении в Академию Судебного департамента. В точном соответствии с предсказаниями сенатора с Набу другие курсанты сначала воспринимали его как некоего благородного дикаря, полного энергии и настойчивости, но по несчастливой случайности родившегося на нецивилизованной планете.
Виной тому отчасти были отец Таркина и высшие эшелоны Сил безопасности Отдаленных регионов. Желая произвести впечатление на Ядро своими достижениями и готовностью пожертвовать Республике одного из своих выдающихся стратегов, руководство Сил безопасности лично доставило Таркина в академию на одном из лучших военных кораблей, сверкающий корпус которого украшал символ в виде оскалившегося вирмока, а сам Таркин появился при полных регалиях коммандера Сил безопасности. В возникшей суматохе ректор академии принял его за прибывшего с визитом важного сановника, каковые, в отличие от переживавших не лучшие времена планет Сесвенны, в Ядре не имели никакого веса. Если бы не очередное вмешательство Палпатина, Таркина могли отчислить из академии еще до того, как он стал курсантом.
Таркин понимал, что пренебрег уроками, полученными на Салласте, и совершил худшую в своем роде тактическую ошибку. И на Гиблом плато, и в окрестностях Эриаду он настолько привык смело вступать в конфронтацию, заявляя о себе с высоко поднятой головой, что не учел совершенно иной, намного более мирной сущности нового испытательного полигона. Вместо того чтобы сеять хаос, столь часто служивший его целям на земле и в глубоком космосе, ему удавалось вызывать лишь презрительные взгляды преподавателей и насмешки курсантов, при любой возможности обращавшихся к нему «коммандер» или шутливо отдававших честь.
Поначалу насмешки и издевательства приводили к дракам, в которых он, как правило, побеждал, а также к дисциплинарным взысканиям и выговорам, из-за чего он оставался изгоем в классе. Тот факт, что курсанта могут изгнать из академии за то, что он постоял за себя, стал для него откровением, и, возможно, ему следовало увидеть в этом отражение позиции Республики, которую она заняла в последующие годы, когда ее авторитету бросили вызов сепаратисты. Но он не мог удержаться от того, чтобы не ответить ударом на удар, хотя постепенно оставил попытки мстить сверстникам за их насмешки. Впрочем, спонтанные вспышки гнева случались и впоследствии, соответственно продолжали накапливаться и взыскания. Однако даже при всем при этом он не желал прогибаться под других и ждал лишь возможности показать, каков он на самом деле.
И такой возможностью стал Халкион.
Халкион, планета в регионе Колоний, входившая в состав Республики, страдал от поразившего его кризиса. Группа хладнокровных узурпаторов, требовавших полной независимости планеты, похитила нескольких членов ее руководства и держала их в заложниках в отдаленных застенках. Исчерпав все попытки договориться, Республиканский сенат санкционировал вмешательство в разрешение кризиса джедаев с использованием, при необходимости, «дипломатии световых мечей». Таркин оказался одним из восьмидесяти законников — представителей Судебного департамента, которым Сенат поручил оказать поддержку джедаям.
Таркин, никогда прежде не видевший джедаев и тем более не служивший рядом с ними, с нетерпением ждал встречи. Его теоретические познания о Силе были не менее глубоки, чем у большинства его коллег по академии, но его куда больше интересовали не метафизические рассуждения, а возможность увидеть джедаев в деле. Насколько хорошо они владели тактикой и стратегией? Как быстро они хватались за световые мечи, когда никто не слушал их приказов? Насколько далеко они готовы были зайти ради поддержания авторитета Республики? Считая себя мастером виброкопья, Таркин в неменьшей степени восхищался их владением световым мечом. Наблюдая за их тренировками во время полета на Халкион, он понял, что у каждого из них свой боевой стиль, а техника атак и защиты, похоже, никак не связана с цветом энергетического клинка.
На Халкионе джедаи разделили законников на четыре группы: одна должна была сопровождать их до крепости, остальных же поставили на дальней стороне низкого горного хребта, чтобы перекрыть возможные пути к бегству. Хотя Таркин видел в их плане определенную логику, он не мог избавиться от подозрения, что джедаи попросту хотели избавиться от ответственности за представителей закона, которых явно считали ниже себя.
