– Олеся, я пришла! – повторила она громко. – С тобой все в порядке?
Ответа не последовало, поэтому Наталия, несколько, надо сказать, встревоженная, подошла к двери в туалет и громко по ней постучала.
А что, если Олеся вдруг окочурилась по вполне естественной причине, скажем, от инфаркта или инсульта? Наталия бесцеремонно рванула на себя дверь, та легко поддалась – и увидела, что в туалете никого нет.
– Олеся, что такое? Ты что, в прятки со мной решила сыграть? – вопросила она, открывая и дверь расположенной рядом ванной. Но и там никакой Олеси не было, зато бесшумно вращалась стиральная машинка: судя по красным цифрам, программа вот-вот должна была закончиться.
– Олеся, это становится уже не смешно! – заявила Наталия и прошла в зал. Там бесшумно работал телевизор, по которому шел какой-то вечерний сериал, тот самый, чей финал так трепетно ждала родственница.
А это значило, что никуда Олеся деться из квартиры не могла, она бы лучше умерла, чем пропустила свои любимые сериалы, в особенности этот, новый, которого она так ждала после программы «Время».
А может, она в самом деле умерла?
Наталия, снова подумав о том, что ее коллизия могла бы разрешиться вполне прозаическим образом, без вмешательства извне, раскрыла дверь спальни, служившей одновременно и кабинетом Олеси, и в ужасе отшатнулась.
Весь пол был залит кровью, вещи были разбросаны по комнате, со стоявшего в углу стола было сметено все, что раньше на нем стояло.
Остолбенев, Наталия осторожно шагнула в спальню и сипло произнесла:
– Олеся, ты здесь? С тобой все в порядке?
С учетом огромной лужи крови, причем крови только что начавшей сворачиваться, это было не так. Наталия едва не споткнулась обо что-то и заметила лежавший на полу костыль, один из двух, острый конец которого был также весь в крови.
Господи, да что тут произошло?
За отодвинутым от стены столом что-то лежало. Это был выглядывавший оттуда второй костыль. Наталия, чувствуя, что у нее колотится сердце, приблизилась к нему. Кажется, она уже знала, что там было.
– Олеся, – тихо позвала она, уверенная, что, стоит ей заглянуть за стол, и она обнаружит тело своего литературного зомби. Точнее, ее труп.
Внезапно в голову Наталии пришла странная мысль, что примерно так же ее тезка, ну, или почти что тезка, та самая, супруга владельца безымянного издательского дома в ее последнем романе, точнее, конечно же, в ее последнем романе, искала в пустом доме своего пропавшего сына.
Чтобы убедиться в том, что его похитил мертвый мальчик в красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами. Но ведь это литературная выдумка, а то, что происходило сейчас с ней, реальность!
За столом она обнаружила не труп Олеси, а раскуроченный системный блок домашнего компьютера и опрокинутый монитор. А рядом с ними сиротливо лежавший второй костыль, тоже в крови.
Только никакой Олеси там и подавно не было. Но где же та тогда была?
Оставалась еще небольшая лоджия и кладовка, но и там Олеси, вернее, с учетом всех трагических обстоятельств, ее трупа не было.
Олеся бесследно исчезла. Наталия заглянула даже в большой гробообразный (ага, вот что стало прообразом!) платяной шкаф, отчего-то снова думая о последнем романе Олеси, отчасти даже предполагая найти там вход в подземелье, однако ничего, кроме кучи Олесиного тряпья, она там не обнаружила.
Заглянула она и внутрь раздвижного дивана, но там были только старые желтые подушки и несвеже пахнувшие стеганые одеяла. Наконец ее осенило. Ну конечно же, ванная!
Точнее, ванна, закрытая душевой занавеской. Не зря ведь в последнем романе супруга генерального директора издательского дома пряталась именно там.
Когда она вернулась в ванную, то раздался писк – это стиральная машинка сообщала, что белье можно вынимать. Наталия осторожно отодвинула занавеску с изображениями маяков и ракушек, уверенная, что тело Олеси покоится именно там.
Но на дне ванны ничего не было, кроме лежавшего флакона шампуня. Наталия подняла его, поставила на полочку – и подумала о том, что именно это нашла ее тезка в последнем романе Олеси.
– Олеся, я знаю, что ты решила со мной поиграть! – заявила она, выскакивая из ванной. – Думаешь, это смешно? Я пришла к тебе по важному делу.
Конечно, она заявилась, чтобы убить Олесю, а ее тело закопать в отдаленной лесополосе. Важнее не бывает.
Под ногой что-то хлюпнуло, и Наталия вдруг поняла, что наступила своими новыми серо-зелеными кроссовками, которые специально надела, направляясь на дело, в лужу крови и теперь всюду оставляла кровавые следы.
И вдруг до нее дошло – нет, это не игра, потому что Олеся, несмотря на свой литературный дар, была особой, на редкость лишенной воображения. И она бы никогда не устроила ничего подобного хотя бы по той простой причине, что, хоть и не являлась ревнительницей чистоты, никогда бы не залила оплаченный Наталией новенький темный ламинат в своей спальне кровью и не испортила бы собственный крутой компьютер, купленный, кстати, не так давно опять же за счет Наталии.
И, что важнее всего, она бы никогда не смогла передвигаться без костылей, а те лежали в спальне. Да, у нее имелся запасной комплект, однако Наталия была уверена, что видела его в кладовке, когда искала там Олесю.
Так и есть, снова распахнув дверь, она заметила запасной комплект, завернутый в клеенку и стоявший в углу.
Но без костылей Олеся была как без рук – с учетом того, что они ей требовались для больных ног, сравнение было идиотское, и Наталия автоматически подумала о том, что в данном случае деятельные литредакторы издательства обязательно бы переделали корявую фразу.
Факт оставался фактом: Олеся элементарно испарилась, оставив после себя хаос в одной из комнат, а также огромную лужу крови.
Чьей крови? Неужели крови самой Олеси? Или чьей-то чужой? Но тогда выходило, что Олеся совершила убийство или, по крайней мере, с учетом того, что нигде никакого трупа видно не было, попыталась это сделать.
Это было бы неплохо – тогда бы родственница загремела вслед за своим братцем в колонию строгого режима, вероятно, на десяток-другой лет. Хотя Наталии Олеся требовалась не за решеткой, потому что тогда бы ее литературный зомби на костылях потребовал вытащить ее оттуда, шантажируя имеющейся информацией, а именно что мертвая. Потому как хорошей Олесей была только мертвая Олеся. Хотя зомби вроде и так мертвы…
А вот кто мог сказать, была ли Олеся сейчас мертва или нет?
Наталия вернулась в спальню и осторожно опустилась на корточки рядом с лужей быстро густеющей крови.
И пусть она не медик и не судмедэксперт, однако писательница не сомневалась: то, что разлито в больших количествах по полу кабинета-спальни Олеси, это кровь. И, вероятно, человеческая. Потому что не свинью же здесь резали!
