А у нас появился свой баба. Поначалу, при разборе должностей, Сергей Носов приобрел статус «научного руководителя экспедиции по непосредственному… и так далее», но после пения бхажан и самовольного посещения ледяной пещеры он сильно изменился. Его слова стали весомее, а поступки тверже. Если кто-то из нас случайно нарушал местные традиции, например брал чапати левой рукой, Носов делал ему строгое замечание, и кому-то сразу становилось стыдно. А гуляя по живописному сосновому лесу на берегу Ганги, Носов глубокомысленно произнес: «Бог — это не бог». Правда — потом он быстро развил это учение, и следующая фраза, которую мы от него услышали, была такова: «Не бог — это бог». И в этом не было никакого противоречия.
А потом мы увидели синюю птицу. Когда ее крылья были сложены, оперение казалось черным, но стоило ей их расправить, как возникал глубокий синий цвет. Она пролетела под нами по ущелью Ганги и села на одну из отполированных водой природных ступеней. Рядом с ней лежала пустая холщовая сумка и угли от костра. И не говорите мне, что это просто синяя сойка, а не птица счастья.
Кафе, которое нам порекомендовали Женя и Роман, оказалось действительно уютным. В нем сидела довольно большая компания русских и японцев. Удивительно, что представители этих двух столь разных наций здесь тесно общались. И я подумал, что фраза Киплинга в ее расхожем понимании — «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут» — здесь не работает.
На самом деле всем, вырвавшим эту фразу из контекста прекрасного стихотворения, следовало бы знать его целиком. А смысл баллады скорее противоположен общему пониманию фразы. Она об уважении к чужому мужеству, о дружбе. Вот это четверостишие целиком:
«Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet, Till Earth and Sky stand presently at Gods great Judgment Seat; But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth, When two strong men stand face to face, tho' they come from the ends of the earth!»
Электричества так и не дали, мы ужинали на террасе в свете керосиновых ламп и свечей. Было в этом что-то от древней мистерии.
On the road to Rishikesh
[3]Рано утром покинули Ганготри в компании с Кэтрин, Келли и саньясином из Германии Рамой, который собирался оставить нас в Уттаркаши. Мы беседовали о путешествиях, а Сева писал стихи. Вот одно из его стихотворений, написанных в джипе.
О чём думают камни на дне бегущей реки?
Или валун, по пояс поднявшийся — поперёк?
В зелёные, медленные, прохладные ткани
Одевается Ганга-река, когда спускается с гор,
И мне вместе с ней уже ни о гём не хочется думать.
Водитель был молодым и гнал, мы останавливались лишь для того, чтобы перекусить и разобраться с машиной, повредившей нам задний бампер, — джип, идущий следом, все время нас поджимал (хотя куда уж быстрее), и стоило нашему водителю притормозить, как тот въехал в нас, но несильно. Почему-то большинство водителей джипов либо совсем молодые люди, либо за сорок. Я подумал, что на таких дорогах происходит некий отбор — тот, кто лихачит, не доживает до среднего возраста.
В обед решили покурить, и Сева вдруг обнаружил, что все оставил на окне. Носов Баба его не осудил, зато я — очень. На рынке в Утгаркаши снова купили фруктово-ягодный набор: арбуз, бананы, манго. Так что вечером в Ришикеше устроили фруктовый пир вместе с американками, одна из них, Келли, оказалась фотографом, живописцем и художником по керамике, а Кэтрин — искусствоведом и преподавателем колледжа. Обе постоянно путешествуют, но вместе поехали в Индию впервые. Кэтрин обычно брала с собой дочь, и, когда дочь была маленькой, ей это нравилось. Но теперь дочке уже шестнадцать, и она решила жить по-другому: без бесконечных дорог, ночевок в дешевых отелях и ашрамах и прочих радостей искателей истины.
Тем временем у нас стали заканчиваться крепкие дезинфицирующие средства. В основном дезинфицировали себя Носов и Сева. Причем если Сергей после процедуры иногда чувствовал себя неважно (в горах он понял, что стоит отказаться от алкоголя), то Сева дезинфицировал себя и наверху. Но, вопреки моим опасениям, проявил себя настоящим богатырем: возможно, водолазные навыки позволяли ему с изрядной дозой остатков алкоголя и каннабиса в организме вставать по утрам полным сил и со светлой головой, а также бежать десятикилометровый горный кросс.
Способность находить алкоголь у жителей России в крови. Даже в абсолютно трезвом Ришикеше моим спутникам удалось его найти. Причем нам продали его из-под полы в одной из продуктовых лавочек. Мы искали вино (нашим барышням надоели крепкие напитки), и на вопрос, есть ли wine, продавец сказал, что есть. Но только white wine. Белое тоже устраивало. Он выдал нам запечатанный бумажный пакет. Когда мы его распечатали, то обнаружили 0,75-литровую бутылку виски!
Виски местного производства «Red Knight» не так уж и плох. Официальная цена вполне приемлемая — около 300 рупий бутылка 0,75. Индусы по сравнению с жителями нашей страны пьют очень мало, винные магазины в крупных городах, разумеется, есть, но их немного и ассортимент довольно беден: пиво «Kingfisher» и крепкий алкоголь. Могу порекомендовать еще ром «Old Monk», но он противнее виски. В местах религиозного паломничества алкоголь вообще не продают.
Впрочем, в Новгородской области, где мне довелось немного пожить, крестьяне называли, и по сию пору называют, водку белым вином. В принципе для них все, что до 16 градусов, — красное вино, все, что около 40, — белое.
Не надо думать, что мои спутники такие уж безумные алкоголики, просто почему-то в эту книгу преимущественно попадают воспоминания о вечерах, связанных с употреблением алкоголя.
Я спустился на завтрак раньше Тони, и, стоило мне уйти, на террасу прибежала здоровенная обезьяна. Она вывернула помойное ведро с арбузными корками и принялась доедать остатки нашего вчерашнего пиршества. Почувствовав, что содержимое ведра от нее никуда не уйдет, с арбузной коркой в лапе она зашла в нашу комнату. Тоне это не очень понравилось, и она сказала обезьяне об этом. Та в ответ сделала страшную рожу. Тоне это еще больше не понравилось, она схватила юбку и, размахивая ею как мечом, пошла на злодейку. Обезьяна неохотно ретировалась из комнаты в угол террасы. Тоня собрала остатки манго и арбуза и отнесла к ней, ибо в большой книге Носова Бабы было написано, что обезьян обижать нельзя, они животные священные.
В садах Пармат Никетан
Победу Тони над обезьяной мы отметили вкусным завтраком, после чего отправились в Ришикеш. Мы решили обойти этот город святых по кругу, по часовой стрелке. Спустились вниз, на площадь, где в центре в стеклянной будке стоит Рама с луком и стрелами. Сева предположил, что он регулирует движение: «Кто правила нарушит, тому стрелу в зад». Рама — лучник первоклассный, не промахнется.
