За стойкой регистрации билетов стояла тетка, полная усталости. Узнав, что мы летим в Дели, незаметно перекрестилась, а затем потребовала указать место проживания в Индии с индексом и телефоном. Раньше этого не делали. Пришлось вскрывать мой рюкзак, чтобы из путеводителя по Ришикешу зачитать адрес, индекс и телефон. Делийского адреса у нас не было. Второй рюкзак мы открыли уже при помощи носовского ножа.
Перелеты в Индию становятся с каждым годом сложнее. Говорят, что бюрократия, обилие бумаг — наследие британского владычества, но тогда почему их становится все больше? Есть также масса других удивительных вещей: например, время сдвинуто относительно московского не час и не на два, а на полтора.
Затарились в дьюти-фри по максимуму. Носов оказался полным патриотом и взял только «Журавли», Сева — наполовину: «Баккарди» плюс «Журавли», а Тоня, Катя и я повели себя абсолютно непатриотично и купили импортный алкоголь: «Гордон», «Дениссон», «Ред лейбл» и так далее.
Самолет в Индию, или О пользе попутчиков
Три — это уже много. В данном случае я говорю о том, что одиночное путешествие значительно отличается от путешествия вдвоем, и тем более от путешествия группой. Три — это уже группа, компания, замкнутая на себя и во многом отгороженная от общения с окружающими. Поэтому нет особой разницы между путешествиями втроем, вчетвером, впятером и так далее.
И здесь от наших попутчиков нам не было никакой пользы, да и мы пользу им принести не могли. В 1996-м я впервые летел в Индию, причем надолго и в гордом одиночестве. Моим соседом по самолетному креслу оказался удивительный человек — тибетец Норбу, врач, закончивший не только медицинский институт в Дели, но и владеющий традиционной тибетской медициной. Он работал в Монголии и летел оттуда к родителям, живущим на юге Индии. Однако перед этим Норбу собирался посетить в Дхарамсале резиденцию далай-ламы, которого он знал лично. На своей родине в Тибете Норбу не был с детства — родители эмигрировали сразу после оккупации. А я знал об Индии лишь по путеводителям, художественной литературе и рассказам Сурьи. В данном случае Сурья — это не бог Солнца, а прозвище моего приятеля, прожившего в Индии более года в те времена, когда «наших» (к сожалению, сейчас в эту чудесную страну из России едет слишком много людей, мало что понимающих в индийской, да и в собственной… хотел написать: культуре, но возьму шире — жизни) там было немного. Сурья был очень талантливым человеком — достаточно почитать в Интернете «Руководство для начинающего медитатора», которое он написал под псевдонимом Ра Хари (http://ariom.ntylitera/ 2001-html/rahari.htm). Помню, что перед моей поездкой мы сидели на сквоту на Остоженке, в закопченной от недавнего пожара комнате, похожей на горную пещеру, и Сурья рисовал от руки карту и рассказывал о местах, которые мне следовало бы посетить.
Норбу сразу принялся вводить меня в «курс дела». К счастью, его английский был немногим лучше моего, поэтому мы хорошо понимали друг друга.
Я не очень хорошо знаю английский язык, и поэтому мне проще всего общаться с немцами, итальянцами и французами. Индийский диалект намного менее понятен как для меня, так и для тех, кто знает язык в совершенстве. Плюс один: часто при вопросе они не делают инверсии (я в пылу разговора также допускаю эту ошибку), поэтому спрашивать удобно — поймут за счет интонации. Что касается официантов, рикш, работников гостиниц, слово «yes» вовсе не означает, что тебя поняли. Они просто предпочитают (и правильно делают) говорить «да» в любом случае. Рекомендую уточнять, разъяснять, проверять.
— Лучшее место в Дели, где можно остановиться, — сказал Норбу, — лагерь тибетских беженцев
[2]. Поедем со мной, и я устрою тебя на ночь. А потом, если захочешь, отправимся в Дхарамсалу. И я могу попробовать помочь тебе получить благословение Его Святейшества.
От второго предложения я отказался — было бы неправильно занимать без крайней необходимости время и внимание столь высокого духовного лица.
Пока же меня вполне устраивал лагерь беженцев, и я готов был жить в палатках — чем дешевле, тем лучше. Но когда по дороге увидел грязные поля палаток и полиэтиленовых тентов, под которыми ютились нищие индийские семьи, я понял, что пока не готов к такой ночевке. К счастью, мы их миновали и вскоре оказались в удивительно благочинном и не по-делийски чистом жилом квартале из невысоких, максимум в три-четыре этажа, домов. Мы повернули на улочку, где стояли горшки с растениями и несколько человек играли в настольную игру карром. Точнее, играли двое, остальные сопереживали.
Карром — игра, похожая на смесь бильярда с «Чапаевым». Вместо шаров используются фишки-шашки двух цветов, которые надо загонять в лузы при помощи специальной фишки — биты. Есть еще красная, королевская фишка, которая приносит дополнительные очки. Ее надо загонять в лузу последней…
В холле гостиницы нас встретила улыбчивая тибетская бабуля. Судя по всему, она хорошо знала Норбу.
— Я здесь всегда останавливаюсь, — пояснил он, — ты можешь тоже здесь остановиться и деньги поменять, тибетцы — народ очень честный.
Впоследствии я в этом неоднократно убеждался. А когда через несколько месяцев снова вернулся в тибетский квартал, бабушка (ее имя я, к сожалению, не могу вспомнить), зная, что у меня почти совсем нет денег, угощала бесплатным завтраком.
В Дели есть еще одно популярное у странствующего народа место, где можно дешево остановиться. В отличие от «тибетского лагеря» оно находится практически в центре, возле железнодорожного вокзала — это Пахарганж (Paharganj), или, в туристском просторечии, Мейн Базар (Main Bazar road). В 2010-м началась генеральная реконструкция этой улицы, и ушлые моторикши пытались всеми силами убедить нас, что дешевых отелей на ней больше нет, сама улица разрушена, вход на нее запрещен и проехать туда невозможно. А можно проехать до ближайшего туристского агентства, где нам найдут хорошую дешевую гостиницу, рупий эдак за две тысячи номер. Но можно посеяться со скидкой за полторы. Дешевле в Дели сейчас просто ничего нет! Это типичная разводка для людей, плохо знакомых с индийским сервисом. Надо твердо, но без агрессии настаивать на своем.
Действительно, на Мейн Базар шла реконструкция, фасады домов были разрушены: казалось, улица подверглась серьезному массированному артобстрелу. Но жизнь ее оставалась прежней. Рикши виртуозно объезжали горы кирпичей и строительного мусора, торговцы зазывали в лавочки, причем не только на английском, но и на русском языке, а в глубинах дворов работали отели, где можно было найти приличный номер и за триста рупий.
Еще одна общеизвестная особенность индийского сервиса — торг. Он возможен и обязателен почти везде, за исключением больших магазинов и государственного транспорта. Индия — восточная страна, и если не торговаться, можно переплатить раз в десять больше. Вот типичный шаблон для разговора с рикшей. Скажем, он предлагает:
