Микаэри янаги («Ива прощального взгляда»)
Знаменитая ива стоит у входа в Годзиккэнмати, слева ниже Нихон цуцуми. Называли ее так, потому что многие посетители Ёсивара, покидая квартал и проходя мимо этой ивы, оглядывались, сожалея об оставленных там радостях, атмосфере праздника и случайных возлюбленных.
Ёсивара дзиндзя («Храм Ёсивара»)
Он находится справа от Годзиккэнмати. Раньше здесь стоял храм, который назывался Ёситоку-Инари, но впоследствии прочие храмы Ёсивара (Эномото-Инари на углу Эдотё-нитёмэ, Кайун-Инари на углу Кёмати-иттёмэ, Куросукэ-Инари на углу Кёмати-нитёмэ и Акаси-Инари на углу Эдотё-нитёмэ и Фусимитё) объединили в один. Новому храму дали название Ёсивара дзиндзя, и он стал храмом-покровителем «огороженного квартала». Через каждые двенадцать дней в день лошади в храме проводятся празднества, на которые собираются толпы людей со всей окрестности, а также множество бродячих торговцев, известных как эннити акиндо (праздничные торговцы). Празднества превратились в одну из достопримечательностей Ёсивара. В книге «Симпэн Эдоси» говорится, что храм Куросукэ Инари был основан в старом Ёсивара в 4-м году Вадо (711?). Позже человек по имени Тиба Куросукэ перенес его на границу затопленного поля, и с постройкой Ёсивара в годы Кэйтё (1596—1615) этот храм стал храмом- покровителем квартала проституток. Согласно источнику «Кайгай манроку», первоначально после переезда в новый Ёсивара храм Куросукэ-Инари был расположен ниже Кёмати-нитёмэ и примерно в годы Тэнна (1681—1684) стал называться Куросукэ-Инари, потому что напротив жил человек по имени Куросукэ.
О происхождении бяккосэки (камня седой лисицы) из храма Акаси-Инари, который является главной святыней в Эдотё-нитёмэ и раньше находился на земле некоего Нисимуры, но по просьбе обитателей квартала был вместе с храмом перенесен на нынешнее место, говорят, что при строительстве храма в земле был обнаружен странный предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался красивым черноватым камнем, напоминающим фигуру бякко (седой лисицы), скачущей по полю. Люди посчитали это добрым предзнаменованием и освятили камень под именем Акаси- Инари (акаиси — «яркий камень» или даже «яркий и явленный камень») и молились ему как богу, который сможет принести удачу и благополучие, а также защитить квартал от разрушительных пожаров.
Аисомэдзакура («Сакура первого свидания») и
Кома цунаги мацу («Сосна для привязи боевого коня»)
Эти деревья растут недалеко от храма Ёсивара.
Рёдзин-но идо («Колодец странников»)
Этот колодец находится почти посередине Годзиккэнмати справа.
Доска с государственными постановлениями и узаконениями на Омон
Во времена Реставрации — где-то 30 лет назад — следующие официальные узаконения были вывешены перед Омон (Большими воротами) Ёсивара:
«Въезд в каго (паланкин) или в норимоно (портшез) запрещен всем, кроме врачей.
Длинное оружие запрещено»;[1 Не следует забывать, что ни один самурай (воинское сословие) не допускался в публичный дом с мечом. Мечи сдавались под охрану специального персонала при входе в публичный дом. А.Б. Митфорд в своих «Сказках старой Японии» пишет: «Когда японец входит в дом терпимости, он должен оставить свой меч и кинжал при входе по двум причинам. Во-первых, во избежание драк, во-вторых, было известно о том, что некоторые женщины в таких домах настолько тяготятся своим существованием, что готовы прекратить его, как только смогут дотянуться до оружия».]. [Подразумевались пики или длинные мечи, которые были неотъемлемым атрибутом любой процессии даймё (аристократа).]
Омон сейчас
Сейчас на Омон (Главных воротах) кистью Фукути Гэнъитиро (знаменитого драматурга), более известного под своим литературным псевдонимом Оти Кодзи, начертаны следующие иероглифы:
春夢正濃滿街櫻雲。秋信先通兩行燈影 «Сюмму масса-ни комаяка нари мангай-но оун. Сюсин саки-ни цудзу рёко-но тоэй», или в свободном переводе: «Мечта о весне, когда все улицы полны цветущей вишни.
Осенняя пора, когда по сторонам улиц стоят зажженные фонари».
Это стихотворение представляет собой панегирик, составленный из четырех предложений по четыре иероглифа в каждом. Такие белые стихи были очень популярны в эпоху китайской династии Цинь. Глубину смысла, которую передают эти шестнадцать знаков, невозможно постичь непосвященному и также почти невозможно передать полноту смысла в переводе. Слова, которые в переводе звучат: «Мечта о весне, когда все улицы полны цветущей вишни», имеют отношение к традиции посадки вишен прямо по центру Накано-тё от Главных ворот (Омон) до Суйдодзири. Вишни находятся в полном цвету примерно в 1-ю неделю 3-го месяца (это по старому календарю — теперь это апрель), и, если смотреть ночью на перспективу улицы, которая подсвечена тысячами ярко раскрашенных фонарей и сияющими электрическими лампами, кажется, что весь квартал утопает в цветах. Марево цветов кажется плотным пушистым облаком, покрывающим деревья водопадом весенней красоты, а яркие наряды несчастных женщин и прохожих создают впечатление калейдоскопа. Зрелище странное и одновременно пленительное, вызывающее ощущение ожившего сна. В одном из стихотворений женщины Ёсивара уподобляются «буйно цветущим ночным вишням», а их притягательность, в другом стихотворении, выражена так: «Ночные цветы вишни становятся утренними, а затем вновь ночными». А в еще одном стихотворении говорится о «Накано-тё, где буйно цветут ночные вишни (куртизанки)».
В этом есть двусмысленность, поскольку речь идет не только о цветущих вишнях Накано-тё, но присутствует намек на то, что веселье и удовольствия можно найти в «Весенней мечте, городе населенном прекрасными и чувственными женщинами, привязанность к которым их любовников подобна смешению цветов вишни». В стихотворении также присутствует косвенная аллюзия на эпизод из жизни одного из китайских императоров[1 Ши Хуанди (259—210 до н. э.), строитель Великой Китайской стены.], прославившегося соломоновским стилем управления государством, любовью к прекрасному полу и гаремом из восхитительно красивых девиц, который он держал в Пусане. Слова «Осенняя пора, когда по сторонам улиц стоят зажженные фонари» относятся к обычаю вывешивать торо (фонари) на фасадах чайных домов Накано-тё в течение одного месяца, начиная с первого дня 7-го месяца (по старому календарю). Поначалу эти торо вывешивались в качестве подношения душе Тамагику — популярной куртизанки прошлых лет. Если во время этого фестиваля зайти в главные ворота, можно увидеть прекрасную перспективу из горящих фонарей. Некоторые из этих фонарей расписаны известными художниками и представляют собой произведения искусства. Эффект от зрелища усиливается во много раз искусственными цветами, развешанными между фонарями. Говорят, что приближение осени предвещают своим криком дикие гуси, но также говорят, что осень предвещают фонари на Наканотё во время праздника мертвых. Кроме того, вид этих фонарей напоминает прохожим строки старинного стихотворения: «Увы! Это ночь, когда мертвая Тамагику приходит посмотреть на торо».
