– Ну, в некотором роде.
– Слушай, мы тут с корешами спорили… Можно ли бухать в гараже?
– В смысле? – не понял Павлов.
– Ну… менты за это не попалят?
– В гараже можно. Это то же самое, что квартира. Полиция же не ходит и не проверяет по квартирам, кто и что там пьет, – сказал адвокат.
– Угу. А если я в дверях стану и из горла жрать водку буду? Одной ногой на улице, другой ногой в гараже? На улице ведь нельзя, это типа людное место?
– А зачем тебе такой раскорячкой вставать? – с трудом сдерживая смех, спросил Павлов. – Тебе что, удобно пить в такой позе?
– Не, ну я… Просто кореша говорят – заметут по любасу. А я грю – нет, я почти в гараже, и если что – ныр обратно, гараж на замок, хрен меня кто видел… А свояк мой – ты, типа, не прав. Ну, мы и поругались слегка. Вот я его и в челюсть…
– Тебя как зовут? – прервал рассказ зэка Павлов.
– Меня-то? Степаном.
– Степан, тебе когда в туалет приспичит, ты где будешь свои дела делать – в дверях или там, где положено?
– Э-э… – Степан задумчиво поскреб щетину. – Ну, конечно, не в дверях. Я и дверь-то эту закрою. А, ну я понял, на что ты намекаешь…
– Вот-вот, – сонно проговорил Павлов, отворачиваясь к стенке.
Очная ставка
Утром было опознание с очной ставкой. Алла Фомичева пришла в сопровождении Гречко. На ней были солнцезащитные очки. Она села боком, в сторону Павлова не смотрела и, судя по мелкой дрожи в руках, сильно нервничала. В отличие от Артема, который свободно развалился в кресле. Закинув ногу на ногу, он пристально смотрел на своего обвинителя. Девушка говорила быстро и отрывисто, на вопросы отвечала односложно. По версии «потерпевшей», Павлов подобрал Фомичеву где-то в центре, в районе улицы Маросейки, после чего внезапно набросился на нее, пытаясь изнасиловать.
– У подозреваемого есть вопросы?
– Конечно. Скажите, госпожа Фомичева, сколько вам заплатили?
Девушка фальшиво кашлянула, словно желая потянуть время.
– Я не совсем понимаю…
– Вопрос не по существу, – перебил ее Акимов. – Если нет других вопросов, очная ставка считается законченной.
Фомичева расписалась в протоколе и быстро вышла из кабинета. Гречко последовал за ней.
– Вон она. Точно говорю, – сказала Полина. Она сидела в машине Шамиля и, осторожно выглянув наружу, сделала пару кадров, запечатлев момент, как девушка беседовала с Гречко. Никто из них не заметил, что их фотографируют.
Затем Фомичева забралась в сверкающий «Лендкрузер», Гречко сел за руль.
– Гляди, какие машинки себе наши полицейские покупают, – сказала Полина. – Я поеду за ней, – вдруг решила она. – А вы пообщайтесь с начальством, Шамиль Ренатович.
Саффиров недовольно скривился – эта идея ему пришлась не по вкусу.
– Не женское это дело – шпионить, – проворчал татарин. – Напортите что-нибудь.
– Шпионить – моя работа, – хладнокровно возразила журналистка. – Я вам позвоню.
С этими словами она выскочила из машины и рванула к своему автомобилю, который был припаркован в переулке. Джип Гречко уже выруливал с территории полицейского отдела, и Полина торопилась.
Тем временем Олег Еремин отвез жалобы Артема в приемную МВД, после чего поехал в Генпрокуратуру. Затем он наведался в офис Артема и договорился с начальником безопасности о сохранении видеозаписей с прошлого вечера на магнитные носители, тот дал указание сделать все незамедлительно.
Между тем в Интернете уже стала появляться информация о происшедшем со ссылкой на различные информагентства. Благодаря усилиям Полины сведения не носили изобличающий характер; наоборот, все СМИ в один голос утверждали, что случай с адвокатом Павловым попахивает элементарным «заказом», который связан с его работой по банку «Сатурн».
…Полина в этот момент ехала вслед за автомобилем, в котором находилась та, которую, по версии следствия, пытался изнасиловать Артем. Невесть откуда взявшаяся Алла Фомичева словно с луны свалилась. Полине хотелось получить ответы на многие вопросы в этой истории, причем немедленно, поэтому она, сжав зубы, не отставала от своей цели.
Учитывая плотный поток машин, бесчисленное количество светофоров и пробок, следовать за джипом и оставаться при этом незамеченной было чрезвычайно сложно, но Полина умудрялась держаться в тени и одновременно не выпускать из виду объект своей слежки. Наконец автомобиль остановился на улице Профсоюзной у торгового центра. Гречко с Фомичевой вышли из машины и свернули во двор. Полина быстро сделала еще несколько кадров, затем поспешила за ними, для себя решая, как она поступит, если не успеет добежать до подъезда. А если и добежит, то что она будет делать дальше?
Эх, была не была.
Дверь в подъезд уже готова была закрыться, как Полина проскользнула внутрь. Гречко окинул журналистку подозрительным взглядом, и у девушки на мгновенье упало сердце – а вдруг ее узнают? Она появлялась на экранах телевизоров не так уж редко. Правда, тогда на ней была несколько другая одежда и макияж с прической соответствующие, но тем не менее…
Однако ее не узнали. Гречко с Фомичевой стали подниматься по лестнице, а Полина вызвала лифт.
«Если они пошли по лестнице, значит, идти им на второй или, максимум, третий этаж», – лихорадочно соображала девушка. Лифт остановился, она вошла внутрь и вдруг услышала бряцанье ключей. Второй этаж.
Она нажала кнопку третьего этажа, и, когда лифт остановился, затаив дыхание, на цыпочках вышла на лестничную площадку. Снизу раздавался быстрый топот. Девушка посмотрела в окно – Гречко удалялся от подъезда.
Полина перевела дух и осторожно спустилась на второй этаж. Четыре квартиры, в какой-то из них прячут Фомичеву. Она прислонила ухо к одной из них и тут же отпрянула – оттуда слышался злобный лай. Из другой квартиры доносились детский смех и строгие окрики, по-видимому, матери. Здесь тоже, скорее всего, ловить нечего. У третьей двери она услышала женский плач и, не раздумывая, нажала кнопку звонка. Плач мгновенно прекратился. Полина позвонила снова. Когда ей не ответили и в этот раз, она решила идти ва-банк:
– Алла, откройте, – сказала она.
– Кто там? – сквозь всхлипывания услышала она.
– Откройте, пожалуйста. Я вам не враг и хочу помочь.
– Я не могу. Меня закрыли, – уныло проговорила Фомичева. В этот момент в подъезд кто-то вошел, и Полина замерла. Кто-то, мужчина или женщина, поднимался на второй этаж. Девушка попыталась вжаться в стену и чуть не крикнула, увидев Гречко.
– О, – без особых эмоций сказал полицейский. В одной руке он держал пакет, в котором, судя по очертаниям, находились бутылки и продукты, в другой – ключ. – Ты кто, киска?
– Откройте дверь и выпустите ее, – сказала Полина спокойно, хотя нервы ее были натянуты, как струны. Ее левая рука незаметно скользнула в задний карман, откуда она вытащила газовый баллончик.
