Голд снова предпочел отмолчаться.
– Я не собирался взывать к вашей совести, Игорь Петрович. Но случайно я узнал про вашего сводного брата Виктора.
На лице Богачева заиграли желваки, перед глазами запульсировали багровые пятна – для него это была запретная тема, равносильно красной тряпке для быка. Неужели Павлов раскопал и это?!
– Вы открывали флэш-карту, которую принес вам Шульга?
– Так это ваши проделки? – вскипел Голд, начиная терять над собой контроль.
– К тем статьям, что были перечислены, может добавиться «доведение до самоубийства», Игорь Петрович. Это серьезная статья в Уголовном кодексе, не менее серьезная, чем те, с содержанием которых вы успели ознакомиться, – сказал Артем. – Я доступно объясняю положение вещей?
– Что вы все вокруг да около? – неожиданно сорвался Голд.
Он принялся нервно ходить по гостиной, сжимая и разжимая кулаки, ногти до боли впивались в ладони. Павлов простодушно наблюдал за ним, впрочем, зорко следя, чтобы чиновник не оказался у него за спиной.
– У вас есть ноутбук, Игорь Петрович? Или DVD-проигрыватель?
– Что, музыки захотелось? – с сарказмом поинтересовался Богачев, остановившись посреди комнаты.
– В некотором роде. У вас, знаете ли, обстановка к этому располагает.
Несколько секунд Голд с яростью прожигал взглядом Павлова, но тем не менее все же принес ноутбук. Когда он загрузился, Павлов протянул Богачеву диск:
– Прошу вас. Возможно, это освежит вашу память.
Голд поставил диск, гадая, что там может быть. И когда он услышал голос Ларисы, жены Виктора, в жилах застыла кровь. На записи было отчетливо слышно, как он угрожает женщине, если она не будет молчать о причинах смерти Виктора.
– Надеюсь, вы понимаете, что это копия, – сказал Павлов. – И оригинал завтра утром окажется на столе следователя.
– Вы хотите денег за оригинал? – процедил Голд.
– Отнюдь, – вздохнул Артем. – Когда вы уже усвоите, что для меня деньги не играют той роли, какую они играют в вашей жизни, Игорь Петрович!
– Значит, вы просто эдакий борец за правду? – хищно улыбнулся Голд. – Просто работаете за справедливость, за общественное одобрение?! А сейчас при вас диктофона нет?
– Нет. Честно, если хотите, – развел руки в стороны адвокат.
– Тогда что мне мешает ликвидировать вас прямо здесь, Артемий Андреевич? А? Боитесь?
В глазах Павлова мелькнул опасный огонек.
– Будем считать это неудачной шуткой. Неужели вы думаете, что я не предупредил, куда еду? А насчет ликвидации… Полагаю, у вас руки для этого коротки. Я – не Виктор, которого вы своими руками загнали в могилу, предварительно использовав его жену Ларису как третьесортную проститутку.
– Да, загнал! В могилу! – заорал вышедший из себя Голд. Терпение его лопнуло. Он грохнул кулаком по ноутбуку, тот подскочил на месте, картинка на мониторе погасла. – Загнал! Только тебе этого не понять, крючкотвор! Ты сам бы придушил такого брата, когда на протяжении всей жизни видел, что с пеленок все лучшее было только для него! Тебе этого никогда не понять!
Павлов во все глаза смотрел на разбушевавшегося замминистра. «Да это же псих», – с удивлением сделал он для себя вывод. В принципе, делать ему тут нечего; выслушивать нытье Богачева по поводу трудного и несправедливого детства у него желания не было, все и так было ясно.
В этот момент в дверь гостиной кто-то сильно стукнул.
– Кто там? – недовольно крикнул Голд. – Ира, ты, что ли?!
В ответ снова ударили, на этот раз сильнее, причем складывалось ощущение, что стучали не рукой или ногой, а чем-то вроде трости или палки.
Богачев подлетел к двери и распахнул ее. В комнату медленно въехал на инвалидной коляске абсолютно седой старик. Его лицо было покрыто настолько глубокими морщинами, что кожа напоминала застывшую лаву, грубую и шершавую. Старик бросил на пол клюку и остановился напротив Богачева.
– Что тебе тут надо, папа? – раздраженно спросил Игорь Петрович. – Иру позвать?
– Ты… ты… – хрипло проговорил старик; его левый глаз начал дергаться, как при нервном тике.
– Что «ты»?
– Ты мне не сын после того… что я услышал… – с тихой яростью сказал инвалид. Его глаза стали влажными от слез. – Я никогда… не слушал чужие разговоры… Но сейчас… Это словно судьба! Я всегда… любил вас одинаково… Виктор был слабее тебя… Я хотел помочь ему обрести… уверенность… А ты… Игорь…
– Ага, я уже сорок один год как Игорь, – кивнул раскрасневшийся Богачев. Он поднял палку, брошенную отцом. – Судьба, говоришь? Значит, тебя тоже интересует, зачем я все это устроил?
Отец молчал, застыв в своем кресле, его иссохшие губы тряслись, будто бы он собирался что-то сказать.
– Ну, раз уж пошел такой разговор… – сказал Голд, приглаживая ладонью волосы. – Тебе интересно, зачем человеку столько денег, Павлов? Молчишь? Хорошо, объясняю популярно, по пальцам. Знаешь, скоро выборы, кстати. Ты за кого пойдешь голосовать? А ты, батя?
Ни Павлов, ни отец Богачева не промолвили и слова, и Голд продолжил, обращаясь к Артему:
– Вот ты, Павлов, умный, успешный адвокат. Как ты думаешь, сколько стоит стать президентом? А, Павлов?
– Можно я воздержусь от ответа? – холодно спросил Артем. Обстановка в комнате накалилась настолько, что, казалось, чиркни в воздухе спичкой, и все вокруг заполыхает грандиозным пламенем.
– О’кей. Я тебе отвечу, – хохотнул Голд. – Около восьмисот миллиардов. Всего-то. Пиар и агитация – сто ярдов, покупка через подставных лиц доли в самых больших компаниях – семьсот.
– Вполне.
Голд повернулся к отцу. С расширенными глазами и полубезумной ухмылкой, Игорь Петрович действительно напоминал опасного маньяка, которому чудом удалось сбежать из дурдома.
– А ты понимаешь, отец? Кто для тебя всегда был президентом? Кому ты всегда подсовывал лучшую конфетку и сажал на плечи в зоопарке, чтобы лучше было видно, пока я в твоих ногах путался? Кому ты всегда лишний рубль на мороженое подкидывал, а меня за каждую тройку ругал? Так кто из нас теперь больше достоин быть президентом – я или Витька?!
Богачев взмахнул клюкой, как саблей, сбив со стола злосчастный ноутбук. Тот зацепился шнуром за стул и повис в воздухе, болтаясь из стороны в сторону, как маятник.
– Игорь Петрович, прекратите, – сказал Павлов, поднимаясь с кресла.
– Ты свободен, – не глядя на него, произнес Богачев. – Уходи, Павлов. Ты свое сказал – я тебя услышал.
– Я… Я отрекаюсь от тебя, – прошептал отец Богачева, с силой сжав ручки инвалидной коляски. – Не думал, что на старости… узнаю такие… вести…
Павлов молча вышел из гостиной.
Выехав с территории дачи отца Богачева, Павлов остановился возле автомобиля Шамиля. Кроме него и его помощника на заднем сиденье была Полина. Увидев Артема, она с облегчением вздохнула и радостно улыбнулась.
