– Улетай! – закричала она изо всех сил. –
Улетай!..
Ральсвик вскрикнул с недоумением:
– Ты хочешь спасти ему жизнь?
Блестка поперхнулась, сказала быстро:
– Да, я кормила его с рук. Он очень добрый!
– Прямо с рук? – не поверил Ральсвик. –
Такого дракона?
– Он еще и вылизывал мне пальцы, – сказала Блестка
гордо и одновременно с печалью. – И все старался лизнуть в лицо.
– Отважная ты, – проговорил Ральсвик с огромным
уважением. Он посмотрел на небо. – Ладно. Если улетит, не станем… Меривой!
Пока не стреляй, хорошо?
Блестка замахала руками, подпрыгнула, снова махала руками.
Дракон вильнул крыльями, Блестка видела его свесившуюся голову и горящие огнем
глаза. Он давно заметил ее, вычленил из общего числа людей и теперь нарезал
круги, держа ее в центре. Она видела его смеющиеся глаза, распахнутую пасть и
высунутый язык – то ли дразнился, то ли старался лизнуть ее прямо оттуда.
Иггельд прокричал громче, слова гасли в морозном воздухе и
свисте огромных крыльев. Она услышала только свое имя, также слова, которые
можно толковать как угодно: «…вернись, я…», замахала руками, крикнула:
– Улетай!.. Уходи!.. Возвращайся, тебя сейчас собьют…
Дракон сделал вираж и теперь несся уже почти над их
головами. Ральсвик прокричал бешено:
– Он нападает!.. Стреляйте!
Блестка не успела вскрикнуть, как раздался страшный
многоголосый свист. Чешуя на груди дракона заблистала, там, ударяясь о панцирь,
стрелы разлетались на мельчайшие осколки. Меривой все еще не спустил тетиву: он
водил кончиком стрелы, стараясь поймать в прицел наездника. Блестка закричала,
толкнула его под локоть, стрела сорвалась с тетивы, в тот же миг Иггельд чуть
подпрыгнул на спине дракона, ветер растрепал волосы, а стрела унеслась, вырвав
клок волос.
Меривой повернул к ней гневное лицо:
– Что случилось?
– Не убивай… – выкрикнула Блестка, добавила в
тихом отчаянии: – …дракона…
Ральсвик заорал:
– Меривой, не спи!
Дракон пронесся над их головами, пахнуло жаром, все услышали
запах огромного сильного зверя. Меривой быстро развернулся и выпустил стрелу
вдогонку.
– Не надо! – закричала Блестка отчаянно. – Не
смей!
Она прыгнула на Меривоя и повалила его на землю. С неба донесся
страшный крик смертельно раненного зверя. Эхо ударило в скалы, заметалось между
горами. Черныш летел неровно, рывками. Стрела, которую послал Меривой, пробила
панцирь и погрузилась почти целиком. Черныш закричал с такой мукой, что
дрогнули горы, попытался взмахнуть крыльями, но те не слушались, его занесло в
сторону, ударился боком, перевернулся, огромное тело пыталось удержаться, лапы
цеплялись за камни, слышался скрежет, затем вся туша рухнула в пропасть.
Блестка, не помня себя, подбежала к краю бездны. Дракон еще
раз ударился о стену, его перевернуло кверху брюхом, ударило о другую стену
тесного ущелья, снова перевернуло, и Блестка успела увидеть человека с
раскинутыми руками. Из-под ее ног сорвался крупный камень, внизу разлетелся в
пыль. Она слышала звуки тяжелых ударов огромного грузного тела, треск костей,
грохот падающих камней.
Ральсвик взял ее за плечо и развернул. Она уткнулась лицом в
меховую одежду, расплакалась. Широкая ладонь гладила ее по волосам, негромкий
голос произнес:
– Он был сильным и храбрым воином.
– Да, – прошептала она сквозь слезы.
– Он единственный, кто еще борется, – сказал
Ральсвик. – Кто еще боролся… За это мы его уважали. Пусть его родные скалы
будут ему пухом… а небо примет отважного воина! Пошли, Блестка, пошли! Придон
там места себе не находит.
* * *
Яська вылетела вслед за Иггельдом, раз он помчался на север,
она пошла расширяющимися кругами на восток, обследовала все тропки на
расстоянии втрое дальше, чем если бы беглянку несли быстрые кони, потом
вернулась, обнаружила, что Иггельд еще не вернулся.
Сперва ее терзала смутная тревога, хотя Черныш уже наверняка
устал и запросился бы домой. Но, возможно, Иггельд дал ему перевести дух на
удобном уступе, накормил из мешка, снова ищет…
Какой уступ, мелькнуло у нее в голове, какой мешок, Иггельд
ринулся в чем есть, даже доспехи не надел. Хорошо, если меч успел нацепить…
Искала долго и на севере, едва не повернула обратно, но
взгляд зацепился за обнажившиеся камни, один даже блещет свежим сколом, а
пласты снега сброшены, хотя лавины не было. Снизилась, рассмотрела отчетливо
следы многих ног, что повергло в недоумение, сделала круг еще, дракон почему-то
беспокоился и все пытался снизиться в само ущелье.
Яська опасливо измерила взглядом расстояние между скалами,
слишком тесно, но внизу в самом деле странная россыпь камней, а дальше… Сердце
остановилось, она вскрикнула:
– Скулан!.. Скулан, они там, это же Черныш… Быстрее,
быстрее!
Скулан зашел в ущелье, понесся между каменными стенами,
почти касаясь крыльями, начал быстро снижаться. Яську затошнило от быстро
мелькающих каменных стен. Дракон заскрипел, она чувствовала, как он набрал в
грудь воздуха и напряг все мышцы, уперся в незримую преграду, снизу больно
ударило, затрясло, быстро мелькающие стены стали видны, замерли.
Она торопливо слезла с бурно вздымающегося бока. Огромная
черная туша лежала, распластавшись, как поняла тотчас же, Черныш перед ударом
не сумел сжаться в ком, а Иггельд лежал на россыпи мелких камней, Яська издали
увидела лужу крови и массу сырого мяса в месте груди и живота брата. Все это
слабо шевелилось, дергалось, она остановилась, ухватилась за рот, почудилось,
что кишки вывалились наружу. Ноги ослабели, но заставила себя двигаться, идти.
Прямо перед Иггельдом застыла массивная, залитая кровью голова Черныша, глаза
дракона закрыты.
– Иггельд… – простонала Яська.
Слезы брызнули из глаз. Красное мясо на груди Иггельда
дернулось, она сделала еще пару шагов и поняла, что это огромный язык Черныша,
он зализывал раны любимому родителю, а потом вообще накрыл его грудь языком,
спасая от лютого холода.
Она подбежала, колени подломились, упала перед братом. Лицо
Иггельда бледное, свежая кровь на губах, страшно рассечена скула, волосы в
слипшейся и уже замерзшей крови. Он застонал под ее пальцами, веки медленно
приподнялись. В глазах было безумие, Яська заплакала:
– Живой!.. Все равно живой!..
С посиневших от холода губ сорвалось:
– Где… она…
– Живой, – повторила Яська. – Брат мой,
единственный… только ты у меня остался!.. Не умирай…
Иггельд попробовал приподнять голову, лицо дико исказилось,
смертельная бледность залила лоб и щеки.
