Рядом так же сухо щелкали тетивы по кожаным рукавицам
Ворскла и Анапра, уже излохмаченным. А под ногами лежали разбитые, изорванные
ударами тетивы. Оба поглядывали на Иггельда с удивлением и растущим уважением.
Лучшие из лучших, состязались только между собой, другие не годятся и в
подметки, но князь им не уступает ни в силе, ни в меткости. Разве что в
скорострельности превосходят, но они с детства бьют птицу на лету, надо успеть
достать в стае как можно больше…
– Дурачье, – крикнул за спиной Онрад. Он стоял в
полном доспехе, меч на поясе, на лице нетерпение, словно жаждал, когда артане
пробьют ворота, и можно грудь в грудь, как принято у мужчин, а не издали
стрелами, так настоящие воины не поступают. ..
– Почему? – ответил Иггельд, не оборачиваясь.
– Бессмыслица!.. Ворота все равно не пробить, а чтобы
стену перелезть, нужны лестницы. Но я их не вижу…
– Из чего делать? – сказал рядом бер Булат. –
Везде голый камень.
– Снизу пусть везут! – сказал Онрад бодро и
захохотал.
– Две недели вниз, – сказал Булат серьезно, –
неделю там, потом две недели сюда… С ума сойдут от таких сроков! Всю Куявию
захватили быстрее.
– Но так расшибут лбы.
– А тебе их жалко?
Онрад подумал, сказал великодушно:
– Ладно, пусть расшибают.
* * *
А в артанском лагере в это время группа военачальников во
главе с Ральсвиком всматривалась в приступ. Собственно, еще не приступ, пусть
куявы так считают, а только еще одна разведка боем. А что артане все же иногда
попадают под стрелы со стены, хоть уже теперь совсем редко, так это счастье
войны, оно переменчиво.
За спиной Ральсвика с сомнением посматривал на высокую стену
Меривой, она как клин перекрыла узкий проход между высокими отвесными горами.
Ральсвик рядом похохатывал жизнерадостно, его грохочущий голос звучал
неестественно громко в торжественной тиши гор.
– Мы красиво и молниеносно захватили всю Куявию, –
сказал поблизости Хрущ, могучий немолодой сотник, он задумчиво рассматривал
высоченную стену. – Не испортить бы этот блеск…
– Чем? – спросил Ральсвик. – Этой
крепостишкой?
– Ею, – ответил Хрущ невесело. – Мы
разгромили Куявию потому, что народ – сплошная гниль. Ведь если бы дрались
хоть как-то… Не знаю, не знаю. Все-таки в Куявии народу впятеро больше. Но эта
гниль разбегалась при одном нашем появлении! Здесь, Ральсвик, те, кто в самом
деле готов биться с оружием в руках до последнего.
Ральсвик хмыкнул.
– Поздно. Теперь уже мы превосходим их пять к одному.
Даже десять к одному. Да и не верю, что будут драться… как надо. Хотя эти, что
в горах, когда-то были артанами…
– Они никогда не были артанами, – возразил
Хрущ. – Сейчас тем более не жаждут ими становиться. Столица не мешала им
выращивать драконов, даже помогала. А мы идем уничтожить все их дело! Пойми,
здесь нам противостоят люди, чье любимое дело, дело всей жизни мы пришли
разрушить! Они будут драться не на жизнь, а на смерть.
Ральсвик двинул плечами.
– Тем хуже для них.
– И для нас.
– Они все погибнут, – возразил Ральсвик.
– А мы обретем дурную славу, – сказал Хрущ. –
И тем, что погубили таких людей… и тем, что понесли страшные потери.
– Полагаешь, будут?
– Большие, – повторил Хрущ настойчиво. –
Предвижу реки крови. Хорошо бы только куявской! Но артанская кровь зальет все
эти камни, и страшные цветы расцветут в расщелинах, Ральсвик… Уже погибло
немало наших храбрых воинов. Должны бы куявы гибнуть, так в самом деле не
прищемили себе ни пальчика.
Ральсвик, нахмурившись, пристально смотрел на стену.
– Это сначала, – сказал он наконец. –
Помнишь, когда куявы в чистом поле становились железной стеной? Наши люди
гибли, пока не пробивали их стену. Только тогда лишь начинали гибнуть куявы. Но
мы их убивали всех! То же самое случится и здесь. Нам только бы проломить эту
стену!.. Или перелезть. Или еще как-то пробраться в эту проклятую Долину. И
тогда…
Он прерывисто вздохнул, ноздри красиво вырезанного носа
хищно раздулись, как у льва, зачуявшего свежую кровь. От стены доносились
крики, конское ржание, на солнце блестело обнаженное оружие.
Меривой вздохнул за их спинами, сказал просительно:
– Можно, я пойду их посшибаю со стен? Пусть посмотрят,
смогут ли тягаться с артанином?
– Жди, – сказал Ральсвик строго. – У них
драконы, забыл?.. Ты должен быть готов. Я не хочу, чтобы ты истратил на жалких
людишек стрелы, которыми сбивают драконов!
Меривой горестно вздохнул.
– Обидно просто…
Долго смотрели на долгий бой, когда артане наконец-то
приловчились к куявской манере стрельбы, на скаку умело закрывались щитами, проскакивали
от стены на таком расстоянии, чтобы не облили кипящей смолой, высматривали
слабые места.
– Мне трудно поверить, – сказал Ральсвик
наконец, – что эти люди будут бороться. Там только один воин –
Иггельд, хоть и не считает себя воином. Если проснутся и другие… я начну
немножко уважать куявов. Правда, не дрались, когда могли драться, а начинают
только, когда их загнали в этот каменный мешок, откуда нет выхода… Нет, это
совсем не по-куявски.
Из лагеря пришел престарелый Вяз, волхв, говорят, по возрасту
еще старше Вяземайта, белый как лунь, даже глаза от старости белые, хотя умеет
рассмотреть жука или муравья в толще столетнего дуба. Подошел, постоял,
прислушиваясь к разговорам, обронил размеренно:
– Не по-куявски, но… по-человечески. Там на равнине куявы
защищали всего лишь свои богатства, а ради них, если честно, не стоит умирать
даже куявам. Они это понимали. Но ничего другого у них не было. А у этих –
есть! Эти помешаны на своих ящерицах с крыльями. Только ради ящериц живут в
этих каменных норах, в голоде и холоде, хотя могли бы на прогретых солнцем
равнинах! Эти смотрители драконов будут сражаться с намного большим мужеством,
чем те армии, которых мы – как ветер солому… К тому же, Ральсвик, положа
руку на сердце скажи: крепость разве слаба?
Ральсвик возразил:
– Мы брали и позащищеннее!
– Не брали, – возразил Вяз, – а нам сдавали.
Подло, трусливо, страшась прищемить себе пальчик. А здесь драться будут! Но в
лоб взять ее нельзя, стены чересчур высоки, подкопы мыслимы только на равнинах,
а здесь сплошная скала…
– Столкуйся с гномами!
– А что им пообещать?
– Не знаю, – огрызнулся Ральсвик, – придумай!
Вяз в задумчивости почесал затылок.
– Что можно им пообещать, чего они не имеют? Куявам на все
наплевать, они на гномов просто не обращают внимания, а тем это и надо. Мы же
на гномов смотрим, как все здоровые мужчины на уродов: с брезгливой жалостью.
Так что гномы к куявам расположены намного больше.
