Ему подвели коня, Щецин свистнул за спиной, послышался
быстрый конский топот. Таран уполз, его провожали весело, многие соскочили с
коней и подталкивали сзади, хватались за колеса, помогали проворачиваться и,
только когда со стен полетели стрелы, оставили таран ползти в гордом
одиночестве.
Аснерд и Щецин, уже верхом, тоже ехали до той незримой
черты, у которой начинают сыпаться стрелы. Хотя эта черта вообще-то зримая, вон
на земле эти стрелы с длинным древком, с тяжелым стальным наконечником. Многие
с орлиными перьями в расщепе, предмет зависти молодых артан, что орлов видят
только в небесной дали.
Таран уже доползал, с навеса на него угрюмо смотрели куявы.
И со стен. У Аснерда зачесались руки погнать конницу вперед и, не считаясь с
потерями, посбивать их стрелами, но это в нем кричит молодой и яростный воин,
что все еще не угомонился, а мудрый и зрелый военачальник возражает знающе, что
куявы с их длинными стрелами многих перебьют раньше, чем те доскачут на
расстояние выстрела. Потом укроются за каменными выступами, а стрелять могут
вообще не глядя: навесным огнем, когда тяжелая стрела идет по крутой по дуге, а
потом с большой силой вниз, разбивает даже щиты, убивает, калечит…
За тараном блестела мокрая дорожка, при каждом движении
кто-то да сжимает, надавливает, и мутная вода стекала по колесам на каменистую
землю, капала с днища. Таран подполз к стене, бревно начало раскачиваться.
Аснерд затаил дыхание и ощутил, что вместе с ним затаили
дыхание все артане. Движение вверху привлекло внимание. Не на том же месте,
откуда в прошлый раз лили смолу, намного выше, на каменной стене двое длинными
шестами подваживали огромный камень.
Щецин тоже вскинул голову, побелел, завизжал непривычно
тонко:
– Назад!.. Назад!.. Они…
Камень размером с быка сорвался с уступа. На стене радостно
закричали, артанское войско колыхнулось назад, словно это могло спасти таран.
Аснерду в странном оцепенении почудилось, что камень словно бы завис на краткий
миг, а потом обрушился прямо на середину крыши.
Треск и грохот донесся до артанских рядов, как будто
рушилась на головы крыша собственного дома. Камень, сокрушив сооружение,
ударился в каменную плиту с такой силой, что земля под ногами дрогнула. Аснерд
с пугающей ясностью ощутил, что он здесь останется надолго. Очень надолго.
Ярость, злоба, разочарование и смятение сшиблись в груди, он
зарычал, но рык превратился в стон. Ощутил, что уже в самом деле стар, что эта
осада высокогорной крепости не по нем, ему бы на лихом коне в чистом поле, а
здесь бы молодым попробовать зубы…
– Какие молодые, – прошептал он. – Если я и
то… Щецин, с таранами все кончено. Надо иначе…
Щецин неотрывно смотрел на остатки тарана. Огромный камень
сплющил так, что даже бревно переломил, как лучинку. Из-под разбитых досок
сумел выползти только один, уцелевший чудом, но пропела одинокая стрела, и
артанин застыл, раскинув руки. Стрела торчала из затылка, похожая на дротик.
– И что теперь? – спросил он безнадежным голосом.
– Катапульты, – ответил Аснерд раздраженно.
Щецин стиснул челюсти. Катапульты – это долго, это
монотонное перекидывание через стены камней, кувшинов с горящей смолой, снова
камней – больших и мелких…
– А что еще остается? – спросил он трезво. –
Боюсь, что здесь задержимся дольше, чем хотелось…
Аснерд громыхнул, как гром в тучах:
– Надо – задержимся! Но я пробью эту стену и войду
в проклятую Долину – клянусь Артанией!
В чистом небе прокатился грохот, на ясном небе вспыхнула
молния. Щецин посерел лицом, чуть присел, из него вырвалось с потрясенным
вздохом:
– Ты что сказал?.. Боги Артании услышали и приняли твою
клятву!
Глава 25
Две недели в артанском стане томились в жутком безделье, что
нагоняло уныние и запускало нехорошие слухи среди недавно такого победоносного
войска. Каждый день сообщали, что катапульты уже движутся, что, возможно, удастся
втащить по узким горным тропам в неразобранном виде, но если придется
разобрать, то это лишь ускорит прибытие в лагерь, а соберут тут быстро. Зато
куявы попляшут, никакой пощады…
Зато по другую сторону стены Иггельд не верил глазам:
долинники не только отказывались сдаться, они даже не просто готовились
драться, они готовились счастливо, ликующе, словно предстояло идти на великий
праздник, где кровью смоют позор со всей Куявии. Всюду он видел ясные глаза и
чистые лица, наполненные внутренним светом. Испарились, как пар, прежние мелкие
ссоры и недоразумения, даже самые заклятые противники, как братья, таскали
камни на стены, бочки со смолой, связки тяжелых дротиков.
Аснерд привел отборные войска, другие вообще не смогли бы
пройти по узкой тропе над пропастью, но конницу при штурме крепости не
употребишь, все говорят о катапультах… но вряд ли удастся их доставить в
неразобранном виде. Камнеметалки тоже придется собирать уже здесь, широкие,
стервы, много места занимают, но если сделать хоть чуть поуже, то переворачиваются
после броска. Гномы, похоже, отказались рушить стену людей, с которыми у них не
было ссор. Приходится рассчитывать только на артанскую отвагу, крепость рук и
силу духа. Впрочем, разве этого не хватило, чтобы покорить необъятную Куявию?
Наконец в артанском лагере вспыхнуло оживление, переросло в
веселье. С ворот, со стены и особенно с высоких скал с тревогой наблюдали за
прибытием странных механизмов. Князь Цвигун, опытный в таких делах, сразу
определил, что привезли катапульты, за пару дней соберут, а потом начнутся
неприятности. Катапульты бьют с большей дистанции, чем самые лучшие стрелы, в
ворота крепости будут бросать огромные камни, пробовать разрушать такими же
камнями стены… Иггельд добавил:
– Я видел, как работают эти штуки. Они будут швырять и
через стену. Не только камни, но и факелы, бочки с горящей смолой.
Иствич усомнился:
– Откуда у них смола?
– А у нас?
– У нас хозяйство, а они – конное войско!
Иггельд кивнул, князь Иствич не заметил, как назвал
хозяйство жителей Долины своим, уже не отделяет себя, как в первые дни.
– Но кто, – сказал он, – помешает накалить
камни в огне, а потом швырять через стену? Такая раскаленная глыба вызовет
пожаров больше, чем десяток факелов! Ты все понял?
– Понял, – ответил Иствич поспешно. – Сейчас
же уберем все из пристроек. А потом сами же спалим.
Цвигун предостерег:
– Народ испугается.
– Еще больше испугается, когда сожгут артане, –
возразил Иствич. – Все, куда могут добросить эти чертовы катапульты, надо
очистить!
Иггельд подумал, что, к счастью, застройка Долины шла от
питомника драконов, что в противоположном конце. Там сосредоточено все самое
важное, там и жилье, а здесь только пара кузниц, пять домов самых последних
переселенцев да две мастерские по обдирке камня. Все это нетрудно переместить
вглубь. Сделать надо побыстрее, самим все сжечь, а лучше перетащить подальше
бревна и доски, дабы не радовать артан зрелищем горящего дерева.
