– Кто ты?.. У Бруна нет таких героев…
– А по ту сторону стены, – ответил Иггельд, –
есть!
Сонные артане вскакивали уже по всему лагерю, но, скованные
сном, с застывшими на холоде мышцами, чувствовали страшную беспомощность,
слабость, и впервые в твердые как камни сердца заполз страх. Иггельд заорал от
ликования, от счастья, от облегчения, ведь это неустрашимые артане мечутся в
ужасе, как перепуганные овцы, орут, рубят друг друга в темноте топорами!
Пронесся конный отряд, Иггельд разглядел самого Аснерда на
его громадном коне. Они топтали и калечили своих же, Иггельд проводил их
взглядом, грозный военачальник повел отряд в сторону лагеря князя Бруна. Иггельд
крикнул еще раз как можно громче:
– Аснерд погнался за предателями!.. Все за ним!..
Отомстим предателям!
Люди переставали сражаться друг с другом, с криками
бросались вслед за всадниками. Иггельд поспешно отступил, по всей широкой
долине кипит яростная сеча, вот-вот обман раскроется, попятился еще, рядом
князь Цвигун, весь в залитых кровью доспехах собирает распаленных боем воинов,
пинками и проклятиями гонит к стене, промелькнули князья Северин и Онрад,
Иггельд осторожно пятился, прикрывая отступление, но за ними никто не гнался.
Горящая катапульта с грохотом рассыпалась на кучу пурпурных
углей. Остатки бревен еще горели оранжевым пламенем. Хороший ориентир, Иггельд
бежал к крепости, но последние две сотни шагов было пусто, он уже не бежал, а
тяжело брел, с него текло, он не сразу сообразил, что ладони стали липкими от
крови, а вся одежда пропиталась, словно перерезал целое стадо.
У стены смутно прорисовывалась фигура, потом из мрака
вынырнула еще одна, еще. Иггельд сказал быстро:
– Поднимайтесь!
Молодой голос возразил:
– А вдруг кого-то надо выручить?
Иггельд сказал зло:
– Кто это смеет спорить с князем? Да еще на поле боя?..
Ладно, не трусь, это ж ты от чрезмерной смелости. Расхрабрились, да?
Другой голос, постарше, сказал с веселым удивлением:
– Кто ж думал, что эти железные артане… окажутся такими
овцами?
Один за другим выныривали люди, явился Онрад, тоже весь
залитый кровью, торопливо пересчитывал людей, сказал с великим облегчением:
– Слава Небу, все вернулись!
Иггельд сказал негромко:
– Все! В крепость.
Он ухватился за веревку, легонько дернул. В ответ потянули с
такой силой и готовностью, что он едва успел сжать ладони на последнем узле. На
гребне их жадно хватали в объятия, на той стороне горят жаркие костры, люди с
факелами в руках, прямо за камнем, что подпирал ворота, пять телег,
волхвы-лекари в белых одеждах терпеливо ждут раненых.
Им передали троих, только один оказался ранен серьезно, его
вынес князь Цвигун, и с ним его поднимали на с гену, остальные сами с гордостью
и смехом показывали свои раны, на одном их насчитали пять, все – царапины,
а он гордо рассказывал жадно слушающим, что артане – никчемные воины, вон
как долго его рубили топорами, и, как видите…
Иггельд остался на стене, мокрый от крови, но все еще
распаленный недавним боем, жаркий, с бешено стучащим сердцем, жадно
всматриваясь в непроглядную ночь, где на той стороне, казалось, разлилось
огненное озеро. Артанский стан, казалось, охвачен огнем от края и до края,
всюду костры, доносятся крики, звон оружия. На красном фоне мелькают тени, в
стане все еще бьются смертным боем, мечутся целыми толпами из стороны в
сторону, ищут и находят предателей. В самой дальней части стана, где
расположилось войско князя Бруна, занялось зарево.
Рядом с Иггельдом возник Цвигун. От него пахло кровью и
жестокостью. Всмотревшись, сказал с кровожадным весельем:
– Бруна режут!
– Похоже, – обронил Иггельд. Добавил: – По
крайней мере, начали…
– Надеюсь, те хорошо защищаются
– Что, патриотизм проснулся?
– Нет, – ответил Цвигун хищно. – Хочу, чтобы
перерезали друг друга. До последнего!
– А последнего мы прибьем?
Цвигун отмахнулся.
– Пусть он сам голову разобьет от горя. Знаешь, я
все-таки не ожидал, что все пройдет так гладко.
– Я тоже не ожидал, – признался Иггельд. –
Похоже, мы все-таки переоцениваем артан. Нет в них той железности, что мы им
приписываем. Чуется мне, начинается некий перелом…
– Да, – сказал Цвигун с воодушевлением, –
теперь им нас не взять! Разве что измором.
Иггельд подумал, сказал осторожно:
– Измором тоже не взять.
– Почему? – спросил Цвигун в радостном ожидании.
– Вся Куявия уже знает, что целая армия всепобеждающих
артан не может взять крохотную крепость.
Цвигун встрепенулся, в глазах вспыхнула радость.
– Это ты разнес весть?
Иггельд помотал головой.
– Я только начал. Все, кто на драконах, рассказывают
новости там, на складах.
Глава 26
До утра из артанского лагеря неслись крики, звон железа,
полыхал огонь. На войско князя Бруна обрушились со всей яростью, те оказали
отчаянное сопротивление, но перебили почти всех, не слушали никаких криков о
пощаде, те, что за стеной, сражаются открыто, а эти предательски ударили в
спину…
Лишь от последних израненных куявов узнали, что и не слыхали
ни о каком нападении, все спали мирно, артане сами напали на них, на спящих,
половину перебили раньше, чем куявы схватились за оружие и начали защищаться…
Аснерд от стыда и отчаяния рвал волосы, ему страшились попадаться под руку, он
метался разъяренный, искал виновных и не находил. От вспомогательного войска
Бруна осталось только трое раненых, что затаились среди мертвых. Самого Бруна
искромсали так, что едва распознали труп. Артан погибло много, очень много.
Гибли и здесь, в лагере куявов, но еще больше зарезано холодно и безжалостно в
отрядах, что расположились ближе всех к проклятой Стене Иггельда, так ее стали
называть вскоре.
На расстеленном плаще принесли еще живого Волина. Аснерд
ахнул, зарычал, а когда увидел страшную рану, вскрывшую старому соратнику грудь
и живот, закричал таким страшным голосом, что по ту сторону стены куявы
повскакивали с постелей и, дрожа, смотрели на север.
– Кто это?.. Волин, кто это сделал?.. Я убью… Нет, я из
него буду жилы тянуть…
Волин, бледный как смерть, крови в нем почти уже не
осталось, прошептал светлыми бескровными губами:
– Аснерд, надо уходить…
– Что? Волин, что ты говоришь?
– Надо уходить, – прошептал Волин. – Иначе
погибнут все… Он убил меня… убьет и тебя…
