– Теперь там одни руины? – спросил Аснерд.
– Да.
– Ты силен… – протянул Аснерд. – Один против
целого города? Я слышал, куявы в колдовстве искуснее всех на свете!
– Может быть, – ответил Вяземайт задумчиво. –
Они… да, оказались искуснее. Я же – сильнее.
Аснерд покачал головой.
– Я думал, это важно только для воинов… А для
магов – кто искуснее.
– Они искуснее, – повторил Вяземайт, – но у
них не было… моей ярости, хотя это не совсем так… у них не было моей правоты…
или моей уверенности в правоте… в магии это очень важно. У них убеждения, уже
это делает их из скотов людьми, но у них не было убежденности! Если нет
абсолютной убежденности, ты в сотни раз слабее. Они все время сомневались,
колебались, спорили друг с другом, а я ломился, зная, что я – прав!..
Ладно, когда-нибудь, долгими зимними вечерами будем сидеть у костра… или в
теплом доме, под вой ветра в трубе расскажу все до мелочей. А там есть что
рассказать, много удивительного случилось… Сейчас же главное – последний
город Куявии взят. Больше не осталось на этой проклятой земле ни клочка, куда
бы не ступало копыто нашего коня!
Аснерд обеими руками подвинул к нему блюда.
– Ты ешь, ешь!.. Что ты даже не клюешь? Муравей больше
жрет. Набирайся сил.
Вяземайт потянулся к кувшину, пальцы остановились на
полдороге. Глаза не отрывались от лица Аснерда.
– Погоди… Что-то не так?
– Да нет, – сказал Аснерд бодрым голосом, –
все хорошо!
– Не бреши, Аснерд. Ты всегда мог брехать гладко, но я
твои брехни вижу за полет небесной стрелы. Что случилось?
Аснерд отвел глаза, а когда поднял на старого друга взгляд,
Вяземайт с изумлением и тревогой увидел в нем стыд, тревогу и смятение, которых
никогда не зрил в несокрушимом и всегда уверенном Аснерде.
– Родстан. – ответил Аснерд с трудом, словно
глотал каменную глыбу, – Родстан… не последний клочок земли. Вот только
сейчас мы перед последним. Да, везде наши конные отряды вышли на границы Куявии
с другими державами, но здесь нам не дают войти. Ты не поверишь, если я скажу,
кто там командует!
Вяземайт не сводил с него пристального взгляда.
– Кто?
– Помнишь, нас везли с Придоном в Долину Дивов?.. Мы
были у Антланца, приходил молодой парень, что вообще меча в руках никогда не
держал!.. И не хотел становиться воином!
– Помню, – проронил Вяземайт. – И сестру его,
Яську, помню. Красивая и отважная девушка-воин, мечта наших молодых мужчин! Она
как раз и отвезла нас четверых. Оттуда не вернулся Конст, он был дивом… ты не
знал?.. но умер артанином.
Аснерд поперхнулся.
– Дивом?
– Да, уж поверь. Я знал это всегда.
– Но… почему? Кто, как не ты, с пеной у рта доказывал,
что надо истребить всех дивов, всех драконов? Почему смолчал?
– Эх, Аснерд, мощь в тебе как у бури, а понимаешь
меньше мыши. А зачем убивать Конста, если именно тогда величайшая из побед,
когда врагу не сносишь голову острым топором, а делаешь… другом? Убить –
это еще не победа. Или слишком простая победа, туповатая, воинская, когда не
можешь одержать настоящей… а настоящая в том, что див стал артанином! Вот это и
есть победа. Он жил и умер артанином.
Несмотря на предельную усталость, он разгорячился, на щеках
проступили красные пятна. Аснерд кивнул, сказал насмешливо:
– Теперь понимаю, за что так ненавидишь куявов. Их уж
точно артанами не сделаешь… Да, так вот этот Иггельд, так его зовут, если
помнишь, и защищает эти камни! Ему подчиняются, не поверишь, сбежавшие от нас с
равнин князья и беры. Как он их прижучил, ума не приложу, но командует всем он.
Они перед ним на задних лапках. Надо сказать, очень умело командует.
Вяземайт долго молчал, лицо осунулось, постарело, и морщины
стали еще глубже. Аснерд подумал с раскаянием, что не стоило вот так взваливать
на верховного волхва еще и свои заботы, а ведь взвалил же, вроде бы просто
рассказав между прочим, как дела. Не рассказал, а пожаловался, не попросил
помощи в лоб, но в то же время и попросил…
– Как твои дети? – поинтересовался
Вяземайт. – Знаю, лезут всегда впереди всех, в отца пошли. Хотя бы одного
мне в волхвы, а то все – герои с топорами…
Аснерд стал темным, как грозовая туча. К лицу прилила
тяжелая кровь, грудь раздулась, там зародилось глухое рычание.
– Лучше не спрашивай…
– Прости, – сказал Вяземайт торопливо. – Я не
знал, что… Почему-то мне казалось, что они живы и здоровы. Видимо, старею,
забываю…
Аснерд молчал, упершись взглядом в столешницу, там трещало и
прогибалось дерево, из груди донесся тяжкий стон. Вяземайт вздрогнул, такого с
Аснердом еще не было, наконец Аснерд проговорил с великом трудом, голос сипел и
прерывался:
– Я не знаю, что с моими сыновьями…
– Как это?
– Меривой, говорят, ушел к куявам.
Вяземайт отшатнулся, смотрел пристально, покачал головой.
– Быть такого не может!
– Может, – сказал Аснерд хрипло. – Ладно, не
к куявам, а к Яське, той самой… Да, как раз пара. Но почему не он ее, а она его
забрала?
Вяземайт уточнил педантично:
– Забрала у нас, но не у тебя. Тебя он наверняка любит
и чтит.
– Он любит и чтит эту воительницу на драконе!
– Он ее только любит, – уточнил Вяземайт. – А
тебя любит и чтит. Еще не проверял, что сильнее?
Аснерд сказал упавшим голосом:
– И проверять не буду. Не рискну.
Глаза старого волхва странно блеснули, наклонил голову.
– Может быть, – проговорил он в раздумье, –
ты и прав… А что второй?
– Франк? Забился в дальний угол, никого к себе не
подпускает. Говорит, что мог бы помешать раньше… но не говорит, в чем. На поле
не выходит, опасается, что придется вступить с братом в перестрелку.
Вяземайт вскинул брови.
– Он его побаивается? Прости, я не это хотел сказать.
Тогда еще хуже, Аснерд, чем я думал.
Аснерд прорычал в тоске:
– Что может быть хуже?
– Он может считать, что Меривой с Яськой в чем-то
правы. А ты сам знаешь, что при равных силах побеждает правый. Все хотим
чувствовать себя правыми. Вот мы пришли в Куявию, чтобы исполнить волю Творца:
истребить колдунов и драконов, никто не смеет творить чудеса, кроме самого
Творца, а землю должны населять только созданные его руками! А грабим только
попутно, это все мелочи… Но нам труднее было бы воевать, если бы пришли только
ради грабежа. И шкуры свои берегли бы больше, понимаешь?
Аснерд долго молчал, криво усмехнулся, сказал горько:
