Комната впятеро меньше зала, хотя по богатству и пышности
перещеголяла. Стены завешаны дорогими коврами дивной работы, на коврах самые
дорогие мечи и кинжалы, рукояти в золоте и драгоценных камнях, и этого оружия
столько, что и самих ковров не разглядеть. Мебель скромно у стен, только в
центре комнаты огромный дубовый стол с резными ножками.
Трое мужчин склонились над расстеленной картой. Все трое
негромко переговаривались, двигали по карте фигурки всадников, пеших воинов и
даже одинокую фигурку дракона. Иггельд не сразу признал, кто есть кто, затем по
широким плечам и львиной голове вычленил Бруна, владетельного воеводу,
могущественного властелина и блистательного полководца.
Иггельд и Ратша тихо стояли под стенами. Трое самых
могущественнейших людей края некоторое время двигали фигурки молча, хмурились,
а Иггельд, затаив дыхание, рассматривал их в те короткие мгновения, когда они
выпрямлялись и оглядывали карту единым взором. С Бруном стояли Клестоярд и
Гайтан, после него самые богатые и знатные люди, они никогда в руках не держали
оружия, их слава произросла на умелых торговых сделках сперва внутри страны, а
потом и за ее пределами. Это благодаря умению Клестоярда в Куявию потекли шелка
из дальних восточных стран, а Гайтан обеспечил Куявии проход у берегов Славии в
неведомые земли Севера, а также ловлю рыбы у ее побережья. Не зря считались
умнейшими и хитрейшими людьми в крае и хотя в воинском искусстве ничего не
смыслили, но от умного человека в любом деле больше толку, чем от сведущего
дурня.
Брун тоже выпрямился, его покрасневшие от напряжения глаза
бросали взор, как заметил Иггельд, не столько на границу Куявии с Артанией,
сколько на горную часть Куявии. Брови сошлись на переносице, крупное мясистое
лицо дышало уверенной спесью, ощущением силы и собственной значимости. У него
крупные глаза навыкате, крупный нос, крупные скулы, тяжелая мясистая челюсть, а
в глазах даже сейчас загорались и гасли искорки гнева. От него веяло той мощью,
что возносит людей из самых низов и делает их вожаками разбойничьих шаек, а
потом правителями стран.
– Хорошо, – рыкнул он с неудовольствием, –
так и поступим! Приступайте.
Клестоярд и Гайтан вежливо откланялись, но без
подобострастия, каждый из них тоже полон силы и достоинства, ушли, даже не
взглянув на прибывших.
Брун повернулся, Иггельд ощутил на себе испытующий взор, а
рядом Ратша вздрогнул и вытянулся, словно в него ткнули палкой. Мгновение Брун
рассматривал обоих, силой и мощью от него повеяло еще больше. Иггельд невольно
вспомнил, что это тот самый Брун, который в прошлую войну нанес сокрушительное
поражение артанам и вышвырнул их остатки из страны, это тот Брун, что в
короткие сроки возродил разоренный набегами и разбойничьими шайками край,
освободил от налогов и поборов на тридцать лет, выстроил крепости, возвел
множество каменных башен, где хоть и не было чародеев, зато помещалось
множество стрелков, что могли быстро подать сигнал о приближении быстрых артан,
а сами оставались неуязвимыми на высоте. Это могучий и суровый властелин, что
не задумываясь вешал всех захваченных разбойников, мародеров сажал на кол,
железом и кровью быстро навел порядок в приграничном крае, и теперь ему не дают
наслаждаться отдыхом в его же владениях.
– Дела, – сказал он хмуро, – дела… Как я
понимаю, вы и есть знаменитые Иггельд и его друг, прославленный герой Ратша?
Брови Ратши удивленно взлетели, он быстро поклонился.
– Истину глаголете!.. Я – Ратша, моя слава, как
вижу, бежит впереди меня. А вот это молчаливое чудо – Иггельд.
Брун скупо усмехнулся.
– Молчаливое? За него говорит его меч…
– …и его дракон, – добавил Ратша.
Брун повел рукой в дальний угол, там стол поменьше,
несколько стульев, на столе медный кувшин искусной работы.
– Присядем, переведем дух, – предложил он, –
Я уже настоялся за сегодня. Какое вино предпочитаете?
– Спасибо, – ответил Ратша так же быстро. –
Польщены вниманием и тем, что вообще запомнили наши имена. Я пью любое хорошее
вино, а у вас, я слышал, самое лучшее в Куявии. Мой друг, увы, не пьет вовсе.
Брун взглянул на Иггельда с любопытством.
– Он что, разделяет веру артан?
Иггельд опустился за стол, прежде чем ответить, тяжелый взор
Бруна угнетал, напоминал о его нечеловеческой мощи.
– Просто у меня не бывает отдыха.
– Ого, – сказал Брун со странной ноткой в
голосе. – Почему?
Ратша сказал весело:
– А его Черныш, это его любимый дракон, не любит, когда
он приходит пьяным.
Иггельд сдвинул плечами, поморщился, но взор Бруна пытливый,
требующий ответа, и Иггельд сказал нехотя:
– Я силен, молод, у меня много работы. Интересной. С
чего я буду проводить время за столом и пить, пить, пить?
– Зачем только пить? – встрял Ратша. – Так
быстро под стол! Надо еще и есть. Пить и есть, пить и есть… правда, в перерывах
иногда еще и…
Иггельд отмахнулся.
– Этим я смогу заняться, когда руки уже не смогут
удержать тяжелый меч. Чашу с вином удержат всегда. Да и на лавке насижусь
тогда, когда не смогу забираться на спину дракона. Но, конечно, из рук
светлейшего князя я приму чашу с вином с великой благодарностью! И буду
рассказывать потомкам, с каким великим человеком сидел за одним столом и какое
вино пил.
Во взгляде Бруна появилось уважение. Он взглянул на Иггельда
почти по-родственному, сказал благожелательно:
– Слова настоящего… не скажу – мужчины, ведь
мужчин много, а вот настоящих героев мало. Лишь тот добивается под этим солнцем
многого, кто не проводит время в пирах и праздности!..
Он хлопнул в ладоши. Неслышно появился слуга, на подносе
большой кувшин с затейливой росписью. Почти незаметно, не привлекая к себе
внимания, разломал глиняную пробку, по комнате пошел приятный дурманящий запах.
Испытующий взор князя встретился со взглядом Иггельда. Иггельд ответил
почтительно:
– Ни о чем другом не мыслю, кроме блага своей страны. И
еще постоянно помню о вторжении дикарей, которых надо истребить нещадно.
– Дабы другим пример был, – вставил Ратша.
Брун отмахнулся.
– Для них ничто не бывает примером. У них столько
рождается народа, что им просто девать его некуда. Вот и бросают каждый год
подросший молодняк на куявские твердыни. Но мы им еще покажем… Иггельд, ты, как
владетельный хозяин своей Долины…
Иггельд покачал головой.
– Я не владетельный. Я простой смотритель. Смотритель
драконов.
Брови Бруна высоко взлетели, во взгляде сильнейшее
недоумение.
– Как? Это после такого блестящего рейда?
Ратша подбоченился, смотрел соколом. Второй слуга так же
неслышно внес на подносе три золотых кубка. По венчику горели красными
огоньками мелкие рубины. Ратша подмигнул Иггельду, все три кубка одинаковые,
князь не чинится, не выделяет себя, держится как с равными. Впрочем, они ж
герои, а герои даже к тцарам заходят легко и по-свойски.
