Иггельд сказал задумчиво:
– Ты сказал… Гм, что-то у меня от твоих слов нехорошо.
– От каких? – удивился Ратша. – От моих
героических речей? Ты чего?.. Или уже в мечтах таскаешь на сеновал девок из
своих деревень?.. И то дело доброе, полезное. Надо землю населять детьми
сильными, здоровыми! От кого еще дети пойдут сильными да храбрыми, как не от
нас с тобой?.. Я сказал только, что сейчас, когда от всего войска только
ошметки, эти остатки ошметков стянутся только к настоящим полководцам. Вот
тут-то и видно всем и каждому, кто чего стоит!
Иггельд кивнул, лицо оставалось задумчивым.
– Ты прав. Ты еще как прав. Сейчас, когда каждый сам
выбирает, под чьи знамена встать, как раз и видно…
– Ты что, недоволен?
– Да нет, но у князя в самом деле войско скоро будет
больше, чем у самого Тулея.
– Если уже не больше, – сказал Ратша довольно.
– Если уже не больше, – повторил Иггельд очень
серьезно. – Еще я слыхивал, что Брун сам раздавал вотчины и земли своим
лизоблюдам и подхалимам. Что сейчас с ним случилось?
Ратша подбоченился.
– Разве не ясно? Лизоблюды и подхалимы нужны только в
дни праздности. Но когда приходит лихая година, любой смотрит с надеждой на
таких орлов, как мы с тобой! И самых сильных стараются задобрить, подкупить,
привлечь на свою сторону. Мы разве не те, кто придет и спасет?
Иггельд наконец оттолкнулся спиной от стены, у него такая же
лавка, как и у Ратши, в комнатах для бедных и слуг это заменяет кровати, лег,
тоже вперил задумчивый взгляд в потолок.
– Надо поскорее заснуть, – ответил он невпопад.
– Почему?
– Чтобы скорее наступило утро.
* * *
Рано утром уже во дворе у князя толклись вместе с другими
такими же, жаждущими сражений, перемен, ловили новости. Если с дракона можно
разом ухватить взглядом передвижение армий, то узнать, что какой князь или бер
сказал о войне с артанами, можно вот так, из подслушанных разговоров. И кто
какие действия предпримет.
Князь появился после завтрака, сразу же в сопровождении
знатных лиц вышел на площадь, там за ночь собрали помост. Вокруг начал
собираться народ, все обвешанные оружием, почти все уже прокаленные солнцем, с
обветренными лицами, решительные, с громкими уверенными голосами. Но хотя все
держались гордо, никто спин не склонял, Иггельд и Ратша с их громадным ростом
смотрели поверх голов и сразу увидели, как на дальний конец площади из кривой
улочки начали выплескиваться всадники в блещущих доспехах, на тяжелых рослых
конях. Все это умело и слаженно развернулось в полк тяжелой панцирной конницы,
неторопливой рысью двинулось в сторону помоста, а из переулка все
выплескивались новые всадники и с ходу настигали, сразу умело и безукоризненно
занимая место в строю. Вся эта масса перешла на такой же неторопливый галоп,
стремясь пройти мимо князя Бруна во всем блеске железного и несокрушимого
войска. Звонкий стук подков перешел в грохот, они неслись в шесть рядов,
привычно пригнувшись к конским гривам, разве что копья держали остриями вверх.
Один только скакавший впереди полка молодой бер выпрямился и, выхватив меч,
прокричал что-то, обращаясь к Бруну.
Князь кивнул с покровительственным видом, грохот заглушал
слова, видно только разинутый рот, белые блестящие зубы на покрытом пылью лице.
Иггельд насторожил слух, но услышал только довольный голос человека, стоявшего
справа от князя:
– Чьи эти люди?
– Бера Озбириша, – ответил Брун. – Он первым
откликнулся на мой призыв, но прибыл только сейчас…
– Зато как, – сказал тот восторженно. – Разве
с этими стальными львами не победим?
Брун проговорил мрачно:
– Только бы оставались верными. Когда на страну
сыплются такие удары, то все разбегаются в страхе. Каждый начинает рвать добычу
не у врага, а у ослабевшего соседа. Мы должны быть едины!..
Всадники проносились мимо, уже все что-то выкрикивали,
Иггельд видел веселые лица, смеющиеся глаза. Отсюда, сверху, в металлических
доспехах и переливающихся на солнце кольчугах они казались плотной стаей рыбы,
идущей на нерест, но когда проскакали мимо, за ними остался жаркий накаленный
воздух и облачко бурой прожаренной пыли.
Ратша толкнул Иггельда в бок, лицо сияло довольством.
– Ну как тебе такое?
– Мощь, – признался Иггельд. – Я не видел,
как они дерутся, но не представляю, как артане смогут выдержать удар такой
конницы!
– Никто не может, – заверил Ратша. – Надеюсь,
князь сегодня же придумает, чем заняться и нам. Пока армия развертывается, это
займет дни и недели, но мы могли бы прям сегодня!.. Пойдем в корчму, поедим,
подумаем. Если надо, он сам за нами пришлет человека, а если нет, то после
обеда заявимся к нему и скажем… Да, скажем! Ты как?
– Скажем, – согласился Иггельд. Он посмотрел в
небо. – Бедный Чернышик…
– Почему бедный?
– Все летает… Голодный, наверное.
– Он у тебя всегда голодный, – уличил
Ратша. – А летать сейчас не трудно, крылья растопырил – и все. Даже я
чуйствую, какой теплый воздух от земли идет. Коня поднимет!
Народу в княжеском дворе и на площади перед дворцом
становилось все больше – куявы любят поспать, Иггельд и Ратша едва
протолкались на свободное место, осмотрелись, Иггельду есть не хотелось, но
Ратша резонно спросил, а чем еще заняться, если не есть, пить да по бабам,
Иггельд нехотя потащился следом. Ратша на ходу расстегнул пояс, расстегнул
ворот рубашки, закатал рукава выше локтей, намереваясь заняться очень серьезным
и важным делом поглощения жареного кабанчика. Как они уже достали, эти жареные
кабанчики, подумал Иггельд сердито.
Когда миновали ворота постоялого двора, вдали звонко и
торжественно пропели трубы. Донесся далекий звук, будто стучали в огромные
бубны. Ратша прислушался, повертел головой. Иггельд остановился, тоже
оглядывался, искал глазами хоть что-то, что стряхнет это ощущение неудачи, но
все равно видел только крупное властное лицо князя с его насупленными бровями,
полные гордости и вызова глаза, плотно стиснутые губы. Нет, вроде бы получил
даже больше, чем ожидалось: вон какую вотчину светлейший князь пожаловал! Но
все-таки неспокойно, даже тревожно. Не успел поговорить о самом важном: где же
и каким боком впишется в эту войну со своим Чернышом, чтобы с наибольшей
пользой, да и вообще…
Ратша вернулся, выглянул из ворот.
– Ого! – донесся его удивленный возглас. – Да
ты не поверишь… Да очнись же!
Надо было что-то ответить, Иггельд сказал раздраженно:
– Ну что там?
– Посмотри сам!
– Говори, – отозвался Иггельд. – Тебе же все
видно.
– Ты не поверишь!
– Поверю, – устало возразил Иггельд.
