Глава 15
В зале становилось все более шумно, охмелевшие гости то там,
то здесь начинали орать песни, их одергивали, усаживали, снова пили, но Иггельд
чувствовал, как приближается важный момент, как незаметно для других нарастает
напряжение, наконец за столом князя начали подниматься гости, сам Брун встал и,
тяжело ступая, поднялся на небольшой помост, за ним последовало с десяток
сильнейших воинов, гордых и надменных от того, что их допустили сопровождать
великого князя, грозного полководца. Иггельд заметил с некоторым недоумением,
что из этой свиты исчезла половина известных мужей, зато появились совсем
новые – незнатные, безродные. Но лица их решительны, глаза сверкали
угрюмой отвагой, а ладони покоились на рукоятях мечей. Они бросали недоверчивые
взоры по сторонам, будто готовились спасать князя от посягательств на жизнь.
Чем-то они не понравились Иггельду, но тут же с раскаянием
подумал, что ведь и сам такой – нет за спиной знатного и могущественного
рода, князь его возвысил и приблизил к себе за заслуги, а не за знатность рода.
Ему нужны те, кто работает, воюет, сражается, а не кичится высоким положением и
знатностью рода!
Князь стоял и мрачно озирал зал из-под насупленных бровей.
Лицо оставалось смертельно бледным, даже восковым, как у покойника, только
покрасневшие глаза горели, как угли, раздуваемые ветром. Он с усилием
выпрямился во весь немалый рост, но Иггельду все равно казалось, что на плечах
князя лежит незримая каменная плита, угнетая его, вжимая в землю, заставляя
сгибать плечи.
На мгновение крупное сильное лицо исказил страх, глаза
испуганно метнули взгляд по сторонам, но верная охрана смотрит преданно. Через
широкие окна, праздничные, не приспособленные для защиты, видно забитую народом
площадь. Там все стиснуто, стоит гомон, из задних рядов пытаются протиснуться
ближе к дворцу, но их не пускают передние, кричат, что все перескажут…
Взгляд Бруна скользнул по окну, лицо исказилось, но
превозмог себя, так показалось Иггельду, вскинул руку. И еще Иггельд с тревогой
видел, что могучая длань князя дрожит, а пальцы то сжимаются в кулак, то с
усилием растопыриваются, становясь похожими на огромные когти.
– Дорогие мои! – сказал он мощным голосом. На миг
поперхнулся, закашлялся, в толпе тут же заговорили о недобром
предзнаменовании. – Дорогие мои!.. Сердце мое обливается кровью… Что я
могу сказать? Только что я принял тяжелое и очень нелегкое решение. Не все его
одобрят, но… прошу вас!.. не приказываю, а прошу: не спешите решать, судить,
отвергать Сомневайтесь – да, проверяйте со всех сторон, но не отвергайте
сразу, и вы увидите, что это единственно верное решение…
Его свита сгрудилась за спиной и по бокам, только со стороны
главного входа открыт, но военачальники зорко следили за каждым движением
беров, готовые укрыть князя собственными телами. Да и сам князь в кольчуге, как
заметил Иггельд с удивлением, словно ждет неприятностей.
Их взгляды встретились, Брун несколько мгновений
всматривался в Иггельда, будто увидел что-то впервые и это очень не
понравилось, затем медленно повернулся к дворецкому и сказал громко:
– Распахни двери на площадь! Там собрался народ, пусть
слышат все. Нет у меня тайн от простого народа, на защиту которого мы все
поднимаемся!
Несколько человек ринулись к дверям. Широкие створки
распахнулись, в зал хлынул сухой прокаленный воздух, ворвались солнечные лучи,
и вместе с ними донесся мощный рокот, напомнивший Иггельду полеты к морю, где
вот так же могуче и грозно шумит прибой. С его места виден маленький участок
площади, люди стоят тесно, видны только головы, все жадно смотрят в эту
сторону, при виде раскрывающихся дверей заорали восторженно.
Брун что-то сказал, поперхнулся, закашлялся. В толпе
зашикали друг на друга, страшась пропустить хоть слово. Наконец Брун совладал с
собой, заговорил сильным звучным голосом, немного хрипловатым, голосом полководца,
привыкшего руководить большими массами разгоряченных боем людей:
– Друзья мои и братья мои!.. Сейчас мы все, от
простолюдина до самого знатного, – просто куявы!.. Наша страна в большой
беде, и все мы готовы если не отдать жизни за нее, то хотя бы пролить кровь и
вытерпеть невзгоды. Но самый простой путь к спасению отчизны – не самый
лучший. Не подобает нам, мудрым куявам, вести себя и поступать подобно диким
артанам. Это они сломя голову ринулись бы навстречу противнику, где глупо и
по-дурацки гибли бы тысячами, но считали бы это подвигом и славной молодецкой
смертью!
В зале не двигались, лица всех обращены к князю, а тот ронял
слова тяжело, веско, сам бледный и с горящими глазами. Военачальники вокруг
него настороженно поглядывали по сторонам, руки на рукоятях мечей. В дверях и в
окнах зачем-то появились лучники. Иггельд насторожился, тихонько поднялся и
подошел к окну. Отсюда видно, как на площадь с обеих сторон дворца выдвинулась
тяжелая конница, что вчера так лихо проскакала перед дворцом, показав свою
удаль и воинскую выучку. С другой стороны площади сразу из трех улочек начал
выдвигаться другой конный полк, тоже тяжелый, на рослых конях, в толпе узнали
знаменитое воинство Елинды, страшное в натиске, свирепое и несокрушимое.
Командовал этими латными всадниками герой прошлых войн сам Елинда, его люди
умели сражаться на коне и пешими, у них всегда лучшие доспехи и лучшие мечи, а
в отряд принимают только самых отличившихся и умелых в бою.
Всадники придержали коней, все выстроились в шеренги,
суровые и молчаливые. Сквозь прорези железных шлемов угрюмо поблескивали глаза.
Над головами высились пики, этот вздыбленный, как щетина у разъяренного кабана,
лес уходил за дворец. По этому лесу пик становилось видно, что Елинда вывел
всех своих людей или почти всех.
А в зале за спиной Иггельда слышался громкий и ясный голос
Бруна:
– Мы – куявы! Мы умеем побеждать .. мудро. И с
малыми потерями. Даже с самыми малыми. Я принял решение., сразу скажу, оно
далось мне нелегко, но это путь к победе по-куявски! Я заключил с вторгшимися
артанами соглашение.. Да, соглашение. Вся Нижняя Куявия, весь наш край,
населенный дреглянами, силчами, бояртами, венями, тугенами и другими племенами,
более мелкими, но от этого не менее уважаемыми, отныне свободна от нашествия.
Мы даем право прохода артанам, но они обязуются не чинить разбоев, не обижать
мирных жителей, даже не затевать драк и ссор с жителями Нижней Куявии. С этого
дня Нижняя Куявия – самостоятельное государство! Да, как сами артане уже
давно разделены на Малую и Большую Артании, как совсем недавно здесь был
независимый Барбус… Я вынесу на ваше решение, не вернуться ли нам к прежнему
наименованию этой земли? Барбус существовал недолго, но успел прославить свое
имя.. Мы, как барбусцы, а не куявы, будем вступать в договорные отношения как с
Артанией или Славней, так и с Верхней Куявией…
Иггельд слушал, помертвев. Нижняя Куявия – это седьмая
часть всей Куявии. Это богатейшие земли, это густонаселенный край, леса, реки и
озера, где вода выплескивается на берег от обилия рыбы, это ценные руды близ
поверхности земли, это черноземные поля, где почти не бывает засухи… Что
надумал Брун, почему? Артанская конница пройдет Нижнюю Куявию без боев, без
препятствий и появится под стенами стольного града?
