В ночи страшно всхрапнуло, засопело. Блестка прислушалась, в
ночи чавкало и всхрапывало, словно тот неведомый зверь что-то пожирал. Хорошо
бы куявов… Страшная догадка пронеслась в голове: это же наверняка тот самый
дракон, на котором прибыли эти подлые трусы. Иначе они никак не смогли бы
попасть так далеко, артанские отряды давно перехватили бы всех и с
удовольствием насадили бы на острые колья.
Из темноты доносятся могучие вздохи, всхрапывание, чавк,
треск костей, плямканье, хруст, недовольное ворчание. Неведомый дракон, похоже,
пожирает ее волов, как и сказал этот куяв по имени Ратша. Возможно, закончив с
волами, насытится и не станет есть ее…
Плотно зажмурилась, страшась даже представить чудовище, по
перед глазами услужливо рисовались жуткие когтистые лапы, что придавят ее к
земле, сверху опустится страшная пасть и начнет рвать из ее тела куски,
отрывать у еще живой руки и неспешно пережевывать, потом откусит ноги…
Она помотала головой, отгоняя жуткое видение. Раньше драконы
так далеко не залетали. На землях, что вблизи с Куявией, они еще нападали на
стада и табуны, это служит постоянным поводом к войне, хотя, если честно,
табунщики и пастухи прекрасно умеют справляться с такими драконами, но все
равно это прекрасный повод, чтобы обвинить проклятых куявов в науськивании
своих драконов на богатства Артании.
Сердце ее стучало часто, она стискивала связанные руки, не
давая им застыть, напрягала зрение. Ночь медленно тает, полная луна неспешно
поднимается, от вершинок темных деревьев пошли неясные призрачные тени, на
востоке медленно занимается бледный рассвет. Потом Блестка сообразила, что это
не рассвет, до рассвета далеко, просто глаза привыкли, ночь все тот же день,
только сумрачный и без солнца.
Багровые угли в полупогасшем костре покрылись толстой серой
шубой пепла. То, что принимала за неопрятный холм, оказалось именно тем
чудовищем, которого страшилась всю ночь. По ту сторону повозки оказался
настоящий исполинский дракон, но спит или дремлет, определить не могла:
огромные, как блюдца, выпуклые глаза прикрыла толстая серая кожа. Толстые бока
медленно раздуваются и так же медленно схлопываются. Перед мордой дракона
смутно белеют перемолотые кости, копыта да разгрызенный бычий череп со
сломанными рогами.
Появилась подтянутая фигура с раздвинутыми плечами, Блестка
узнала своего похитителя, Иггельда. Хотя и второй, который Ратша, тоже
похититель, но главный у них Иггельд. Единственный из всех куявов еще дерется,
сражается, защищает свою трусливую страну, страну торгашей и лжецов, страну
толстых мужчин и распутных женщин.
Иггельд бросил насмешливо:
– Наша скотина скушала обоих ваших. Так же и Куявия
проглотит вашу Артанию… если пожелает.
Он сказал это холодно, спокойно и так буднично, что Блестка
почти поверила. Но только на миг, тут же заставила себя выпрямиться, сказала с
вызовом:
– Вы на этой ящерице с крыльями забрались слишком
далеко! Здесь вы и останетесь.
Иггельд запнулся с ответом, заметив, что смотрит в самые
темные глаза на свете, блистающие, как дивные ягоды. Ее губы от его удара
распухли, но не потеряли удивительной формы, манящей и чувственной. Но из этих
глаз на него смотрит бешенство, а чувственные губы застыли, как вырезанные из
камня. Лунная ночь обещает быть светлой и даже яркой, но волосы ее все равно
чернее ночи, в них все еще блещут звезды, а под ними, мелькнула невольная
мысль, прячутся тайны.
Он тряхнул головой, отгоняя странные, никогда раньше не
посещавшие мысли, сказал резко:
– Ратша, что-то я не вижу, чтобы ты связал ей ноги!
Ратша пробурчал:
– Да зачем? Со связанными руками далеко не убежит.
– А мне и близко бегать не хочется, – сказал
Иггельд раздраженно. – Эта же дура не понимает…
Повозка все сильнее выступала из темноты, лунный свет
блестел на сиротливо задранных кверху оглоблях, она выглядела жалобной и
осиротевшей. Все четыре колеса по ободу обиты тонкой полоской железа, на
переднем Блестка заметила прямо на металле свежую зарубку, там задрался
блестящий гребешок, похожий на вздыбившуюся и застывшую волну, можно
попробовать перетереть о него веревку…
Блестка напрягла зрение, дракон вроде бы дышит, сопит,
похрюкивает. Иггельд пошел к этому холму, с силой пнул ногой в огромный валун,
размером чуть меньше ее повозки, что лежал вплотную с холмом. Валун
шевельнулся, в нем приподнялись веки, в слабом свете Блестка увидела громадные
желтые глаза.
– Вставай! – сказал Иггельд громко. –
Вставай, не прикидывайся!..
Ратша сидел на корточках вблизи Блестки, перевязывал одной
рукой плечо, край тряпки держал зубами.
– Может, не надо? – спросил он сквозь стиснутые
челюсти. – Пусть спит. Он же нажрался, пузо потащит по земле.
– Надо, – отрубил Иггельд. – Мы не вшивые
артане! Куявы держат себя в чистоте.
– Черныш не знает, что он куяв, – сообщил Ратша
хладнокровно. – Он почему-то считает себя драконом. Вот дурак, да?
– Надо окунуться в холодную воду, – отрубил
Иггельд, – а то я засну сейчас…
– Ну так окунайся, – посоветовал Ратша. – А
бедный дракон при чем? Да еще такой наеденный? Ему это вредно.
Иггельд отвечать не стал, пинками заставил дракона подняться
на все четыре лапы. Блестка от ужаса вжалась спиной в колесо так, что
затрещало. Это в самом деле холм, покрытый прочной металлической броней, так ей
показалось. Во всяком случае, спина отсвечивает в уходящем лунном блеске
металлом, но от короткого хвоста и до головы идет жутковатого вида гребень,
тоже отливающий железом, голова же огромная, чуть ли не с ее повозку, вся
покрыта толстыми костяными пластинками с шипами посредине.
Иггельд бесстрашно шел к речушке, дракон нехотя тащился
следом, с надеждой оглядывался на Ратшу. Огромная страшная голова раскачивалась
на уровне плеча Ночного Дракона. Полная луна с удивлением смотрела им в спины,
блестящие плечи Иггельда выглядели валунами.
Дракон остановился, Иггельд повернулся, закричал. Дракон
помотал головой и попятился, даже сел на толстый зад, что стал еще толще, а
сужающийся хвост выглядел уродливым отростком. Рядом с Блесткой Ратша ехидно
засмеялся. Он уже закончил перетягивать себе рану, лицо бледное от потери
крови, но в глазах – Блестка не поверила себе – веселье.
– Вот так всякий раз, – сказал он насмешливо.
– Что? – невольно спросила Блестка.
– А вот смотри…
Дракон орал и упирался всеми лапами, но Иггельд зашел сзади
и неумолимо заталкивал его в темную воду. Дракон, который мог одной лапой
расплющить человека в кровавую лепешку, протестующе пищал, в реку заходил
опасливо, высоко поднимал лапы, а крылья распростер и держал в готовности,
словно вот-вот прыгнет в воздух.
У Иггельда в руке, оказывается, наготове щетка, что-то
вообще жуткое, Блестка ясно слышала скрип, будто по лезвию топора водили
точильным камнем. Дракон орать перестал, видимый Блестке глаз повернулся, следя
за человеком. Иггельд тер с силой, стучал кулаком по блестящим пластинам,
наконец дракон медленно опустил крылья и сложил на спине.
