Задыхаясь, она упала снова под куст, заползла под ветви.
Связанные кисти рук распухли, побагровели, налились кровью так, что веревки
врезались глубоко. Она попробовала развязать зубами, начало получаться, но снова
послышался топот.
Между деревьями показался черный дракон, но побежал вроде бы
мимо. Некоторое время она выжидала, топот в самом деле начал удаляться.
Приподняла голову выше, глядя поверх куста, дракон остановился, довольно резво
бегает кругами, опустил морду до самой земли. От его мощного дыхания взлетали
клубы пыли.
Блестка застыла, дракон бегает по ее следам!.. Как раз в том
месте она тогда заметалась, выбирая направление. И вот сейчас дракон повторяет
каждое ее движение… С остановившимся сердцем она видела, как дракон поднял
голову, взгляд уперся в кусты, за которыми она пряталась. Едва дракон сделал
первый шаг, она поспешно начала отползать, ноги соскользнули, она провалилась в
яму, оставшуюся от вывернутого бурей дерева, яма полна сухих листьев, обрадовалась
и старательно зарылась, как испуганная мышь. От прелой травы и прошлогодних
листьев пахнет настолько гадостно, что даже дракона стошнит, но главное, ничего
не учует…
Она услышала тяжелые шаги. Земля слегка подрагивала, кусты
затрещали. Потом шаги остановились. Блестка задержала дыхание. Слышался
странный шелест, листья шевелились, она вжималась в землю, глаза зажмурила
плотно-плотно..
Сильный порыв жаркого ветра опалил ей щеку. Листья
разлетелись, как вспугнутые бабочки. Она в ужасе распахнула глаза. На краю ее
неглубокой ямы сидел громадный дракон. Блестка успела увидеть, как пасть его
угрожающе распахнулась, блеснули страшные, как острые ножи, клыки. Жуткая пасть
стремительно надвинулась, жаркий воздух опалил лицо. Блестка вскрикнула и потеряла
сознание.
Сперва она услышала легкий успокаивающий треск. Справа
толчками шло тепло. Так греет костер, пламя которого ветер лениво перекатывает
из стороны в сторону. Блестка чуть-чуть приподняла веки, лес ресниц создавал
причудливый размытый узор, но рассмотрела Ратшу. Залитый ярким полуденным
солнцем, сидит по ту сторону костра к ней боком.
Блестка чуть повернула голову. В десятке шагов на солнце
блестела металлом темная туша дракона. Иггельда не видно, но едва попробовала
еще чуть повернуться, делая вид, что все еще в бессознательном состоянии, над
головой раздался насмешливый голос:
– Может, хватит прикидываться?
На фоне яркого синего неба и мелких облачков Иггельд шел как
огромный сказочный великан. С плеча свисал огромный олень, глаза уже
потускнели, в шее торчала стрела. Иггельд смотрел на Блестку сверху вниз
раздраженно и насмешливо. Земля вздрогнула от удара, оленья туша оказалась
перед костром. Ратша вытащил нож и сразу же принялся снимать шкуру. Черныш
вскинул голову, ноздри жадно раздувались, чуя свежую кровь.
Блестка села, руки и ноги не связаны, целы, только багровые
отметины на том месте, где совсем недавно была веревка. Щеку саднит, явно
содрала кожу до крови. Повозка на том же месте, а ведь на коне мчалась, как
птица, ускакала далеко. Сердце сжалось, не умом, а всем существом ощутила, что
для этих с драконом это вовсе не расстояние.
– Не знаю, – огрызнулась она, – что спугнуло
вашего зверя…
Иггельд повел плечами, разминая затекшее тело. Глаза его
стали темными, злыми. Он присел перед костром на корточки. Серые глаза
неотрывно смотрели в костер.
– Спугнуло? – переспросил он. – Почему
спугнуло?
Она сказала с негодованием:
– Он же бросился меня… есть!
– Есть? Этот дурак облизал тебя с головы до ног!
Она повернулась к дракону. Тот приоткрыл один глаз, снова
закрыл, но ей показалось, что он ей подмигнул.
– Облизал?.. Меня облизывала твоя жаба?
– Если бы мы не подоспели, – буркнул
Иггельд, – зализал бы до смерти. А там бы и помер.
– Помер?
– Ну да. Ты же ядовитая, верно? Так что зря
прикидывалась, что без памяти.
Она стиснула зубы, но смолчала. Куяв решил, что она
прикидывалась, а это, может быть, даже лучше для ее гордости. Не испугалась, а
просто прикинулась. Военная хитрость, чтобы обмануть врага. Обмануть и
победить.
– Я испугалась, – сказала она мрачно, – и в
самом деле…
Его взгляд смягчился. Даже каменные губы дрогнули и
едва-едва раздвинулись в намеке на улыбку. Но тут же его глаза стали
непроницаемы.
– Ратша, – сказал он твердым голосом, – ты
присматривай за этой… испуганной. Что-то я не очень верю в такой испуг.
И руки пора связать. А я пока соберу все… награбленное. Это
куявское, и надо вернуть куявам.
Ратша хмыкнул, отложил нож. Блестка смотрела, как он принес
кожаный мешок, на свет появилась веревка. Блестка протянула руки, Ратша покачал
головой.
– Лучше я свяжу их за спиной, если ты не против.
– Какие вы, куявы, вежливые, – съязвила
она. – А если я против?
– Ты ж сама сказала, что мы вежливые, – напомнил
Ратша. – Но не сказала же, что дураки?
* * *
Чтобы не лазить в повозку за сокровищами, Иггельд двумя
ударами выбил дверцу и снес всю боковую стенку. Золото и драгоценности
заблестели на солнце. Черныш по его властному окрику лег рядом, Иггельд ссыпал
в кожаные мешки золотые монеты и драгоценные камни из сундука, опорожнил все
ларцы, а мешки затащил на спину дракона и тщательно укрепил. Ратша покачал
головой – сколько красивых вещей оставляют, выбрал три ларца и четыре
шкатулки, отделанные золотом и с драгоценными камнями в крышках, тоже отнес на
спину дракона.
– У меня есть, – сказал он загадочно, – кому
такое подарить.
– Да-да, – подтвердил Иггельд лицемерно. –
Всем по одному камешку, понятно.
Ракша обиделся:
– Я что, дурак?.. Подарю всего один. Остальные про
запас.
Иггельд сходил за пленницей, ее руки на этот раз связаны за
спиной, из-за чего плечи вызывающе отведены назад, а грудь туго натянула
платье. Она сразу устремила на похитителя взгляд, преисполненный, именно
преисполненный, ненависти и презрения.
– Поедешь с нами, – объявил он. – Ты знатная
артанка, отрицать бесполезно. Я не понял только, почему одна в дикой степи…
– Со мной были двое, – ответила она с
горечью. – Вы их подло убили.
– Ну да, – буркнул он. – Если вы, то
доблестно и благородно, если мы – подло. Ладно, ты не ответила!
– Это моя степь, – ответила она дерзко, но помимо
воли в ее голосе прозвучала грусть. – Здесь все родное, мне бояться
нечего. Хотя брат, конечно, настаивал на большом отряде для охраны. Я как раз
вчера отправила их обратно.
– Мальчики рвались на войну, – сказал он
понимающе. – Тогда понятно. А эти золотые украшения – лишь подарок
любящего брата любимой сестре?
