Она опешила.
– Как так?
– А очень просто. Мы – мирный народ. Живем еще
выше в горах, куда другие не поднимаются. Правда, недавно мы перегородили
стеной единственный проход… и ворота, ха-ха, поставили! Ты все увидишь. А пока
остановимся здесь, это и есть знаменитый Город Драконов.
Она спросила, не утерпев:
– Знаменитый? Я больше слышала о твоей Долине.
Он вяло отмахнулся.
– Наверное, нас считают одним и тем же. До моей Долины
совсем близко, рукой подать. Даже пешком, не обязательно на драконе. Здесь
переночуем, а завтра ночевать будем уже дома.
Она помрачнела, он не сразу понял, в чем дело, прикусил
язык. С каждым шагом они все дальше уходят от ее дома.
– Да, – произнесла она наконец с горькой
насмешкой, – ты хорошо устроился!
– В чем?
– К твоему гнезду дорога идет только через эту крепость?
Он понял, нахмурился, ответил с большой неохотой:
– Я ни от кого не прятался. Так получилось, что…
поселился так высоко. Просто выше моей Долины уже нет места. Да и то было
негодным, пока… словом, сейчас там жить можно. Я ни от кого не прячусь, ты
поняла?
Он запнулся, она увидела по мгновенной заминке, что не
прячется теперь, а раньше вынужден был прятаться, и внезапное сочувствие
наполнило грудь. Похоже, это как-то отразилось в глазах или на лице, она не
знала, но Иггельд посмотрел как-то странно, брови полезли на лоб, зрачки
расширились.
Она запуталась в незримый плащ достоинства, взгляд стал
равнодушным, холодноватым, надменным, Иггельд сразу поник, плечи опустились,
лицо стало не то чтобы виноватым, но все же растеряло мужественность, стало
почти детским и обиженным.
Глава 7
И все-таки Город Драконов ее удивил: нет обычной и ненужной
куявской роскоши, что унижает женщин и делает слабыми мужчин, зато многое
годится для умелой и долгой обороны. Эта крепость, признала она, может
удерживать целую армию. Кто бы ее ни делал, он создал неприступную твердыню.
Даже внутри все служит для обороны, все лестницы расположены так, что с мечами
не ворваться, в то время как обороняющиеся могут легко колоть копьями, поражать
стрелами.
Даже то, что во многих помещениях сыро и грязно, в углах и с
потолочных балок свисают, как серые пыльные полотнища, слои паутины, ничуть не
смутило ее, таким и должно быть жилище воина. Иггельд украдкой присматривался к
ней, замечал, как она взглядом замеряет толщину стен, подсчитывает, кто где из
часовых поблизости, сколько их, восхитился ее неукротимой энергией и силой
воли.
– Это наш дом, – сказал он, торопливо
объяснил: – Его называют моим, но на самом деле это наши долинчане купили
его, чтобы здесь останавливаться на ночь, хранить товары.
Навстречу вышел невысокий толстенький мужчина в теплой
одежде, низко поклонился. К Блестке направился молодой парень, явно намереваясь
помочь спуститься на землю. Блестка выскочила легко и красиво, он отшатнулся,
когда она бросила в лицо поводья. Иггельд спрятал улыбку. Артанка хоть и
пленница, но ухитряется держаться с грацией и достоинством принцессы.
Блестка искоса наблюдала, как толстячок снова поклонился
Иггельду, уже чуть-чуть, спросил густым недружелюбным голосом:
– Какие будут указания?
– Воинов, – отмахнулся Иггельд, – размести
как обычно. А гостья у меня только одна…
Управляющий посмотрел на Блестку без выражения. Мудро, успел
подумать Иггельд, он сам еще не успел ничем выказать, кого привез: знатную
особу или простую девку на одну ночь.
– Благородной гостье, – сказал он громко, чтобы
слышали и другие слуги, – отвести комнату в центральной башне. Пока мы
перекусим с дороги, в ее комнате все подготовить, помыть, почистить…
Блестка поморщилась.
– Я предпочла бы сперва помыться. Я понимаю, что куявы никогда
не моются…
Иггельд стиснул челюсти. Если он и намеревался скрыть хотя
бы вначале, что она здесь пленница, то гордая артанка сама сразу заявила, что
она – артанка. А это значит, что пленница. И слугам станет яснее, почему
именно в центральной башне. Всего лишь потому, что оттуда бежать невозможно.
В отведенную ей комнату принесли бадью, наполнили теплой
водой. Блестка вымылась быстро, вытерлась и едва успела одеться, как хлопнула
дверь, он вошел высокий, остроглазый, с непонятной улыбкой на лице и ворохом
теплой одежды Она посмотрела искоса и отвернулась к окну.
– Понравилось? – спросил он. И, не дожидаясь
ответа, добавил: – Обойдемся без ночевки. Я помог им добраться за трое
суток, иначе ползли бы неделю, а за это время артане… Дальше доберемся на Черныше.
Она спросила недоверчиво:
– Ты же сказал, что до твоей Долины совсем близко .
– Да, – ответил он, – но когда можно на
Черныше… Суп не успеет остыть, как мы будем дома. Ты оденься потеплее. У нас
холодно.
По ее лицу промелькнула тень, он заметил, нахмурился, это
для него дом, а для нее уютным домом послужит разве что грязная юрта, перед
которой на копье должна торчать его голова, чтобы юрта сразу превратилась во
дворец.
На улице ждал Ратша с двумя конями, в сторонке горячил
резвую кобылку подросток, учил ходить ее на задних ногах, но, когда Иггельд
вывел Блестку, сразу посерьезнел, уставился на нее круглыми любопытными
глазами.
Ратша придержал коня, пока Иггельд садился. Блестка не
успела вспикнуть, как сильные руки подхватили ее, она оказалась впереди
Иггельда, прижатая к его груди. Ратша вскочил в седло, Иггельд гикнул, они
выехали рысью, все это время Блестка не двигалась, еще не зная, как поступить
правильно. Так и выехали за городскую черту, Ратша захохотал, вскинул голову.
Черныш парил над их головами так низко, что можно
рассмотреть все чешуйки на брюхе. Иггельд помахал рукой, торопливо соскочил на
землю. Черныш стремительно пошел вниз, Иггельд передал повод коня Ратше и
побежал навстречу. Блестке показалось, что дракон обрушился на человека всей тяжестью,
вмял в землю, расплющил, а теперь пожирает, слышен даже хруст костей…
Ратша хохотал, удерживал испуганных коней. Черныш, как
рассмотрела наконец Блестка, ухватил Иггельда передними лапами, облизывал,
визжал в восторге тонким поросячьим голосом, а Иггельд, в свою очередь, обнимал
его громадную голову, чесал, даже целовал в морду и ликующе вытаращенные глаза.
– Во как, – сказал Ратша с грустью. – Может,
и мне завести… хоть какую-то собачонку?
– Зачем?
– Да вот чтоб… – пояснил Ратша. –
Возвращаюсь, а дома хоть кто-нибудь ждет, смотрит блестящими глазами, бросается
навстречу! Радуется, значит, поняла?. Как думаешь, что лучше завести: собаку
или женщину?
Блестка надменно отвернулась, буркнула:
