Огромный зал, у левой стены очаг, и у правой еще один, оба
огромные, можно целиком дубы жечь, к одному бросились двое и принялись спешно
высекать огонь, подкладывать сухую бересту. Широкая гранитная лестница ведет на
второй этаж, оттуда по ступеням ниспадает почти во всю ширь лестницы ковер
цвета запекшейся крови, толстый, нелепый, горожане просто не знают, как
выразить свою любовь к этому… основателю.
Иггельд остановился, сказал:
– Завид, Сбыслав! Отведите мою гостью в угловую комнату
слева. Да-да, именно в угловую слева!.. Пребрана, принеси ей что-нибудь
одеться, у нас здесь холоднее, чем у них… в степях.
Когда ее привели именно в эту угловую слева, она сразу
поняла, почему Иггельд дважды повторил тупому слуге, чтобы ее водворили именно
сюда, в эту комнату. Возможно, только здесь узкие оконные проемы преграждает
решетка из довольно толстых железных прутьев. Окон три, и на всех решетки!
В остальном комната как комната: на стенах две медные чаши
светильников, еще одна – на столе, добротном, на толстых дубовых ножках.
Две лавки по обе стороны, лавки со спинками, на одной даже нехитрая резьба,
явно не законченная. Узкое ложе у стены, маленький стол у самого изголовья, у
противоположной стены большой сундук, расписанный грубо, старательно, но
неумело, в третью стену вделано настоящее бревно, хоть и со снятой корой,
почищенное и даже покрытое лаком. Множество медных и даже серебряных крючков
смотрятся сиротливо, а одежда все равно разбросана на лавках, на сундуке, даже
брошена на широкий подоконник.
Пребрана сказала торопливо:
– Я сейчас все уберу. Здесь гости из Города Драконов
ночевали, хорошие мужчины, добрые. Только пили много. Если пойдешь мыться, все
помоем, выскоблим пол… И, конечно, принесем тебе что-нибудь потеплее. У нас
ночами холодно.
– Хорошо, – произнесла она равнодушно. – А
где у вас моются?
– Внизу, – ответила женщина. Она все старалась не
встречаться с нею взглядом, явно не знала, как себя вести со странной гостьей,
что держится надменно и даже властно, но хозяин явно считает ее
пленницей. – Но если хочешь… если хотите, я велю принести чан с теплой
водой сюда.
– Принесите сюда, – ответила Блестка нежным
голосом, в котором звучал металл.
Глава 8
Дверь за Пребраной закрылась, Блестка услышала, как с той
стороны осторожно задвинулся засов. Женщина старалась проделать это как можно
более неслышно, но Блестка стояла от двери близко, слышала даже, как Пребрана
отошла почти на цыпочках, а потом пустилась бегом вниз по лестнице.
Выждав, Блестка тоже подошла тихонько и подергала дверь.
Заперто. Значит, эта комната – ее тюрьма. Понятно, чего еще ждать от
куявов.
Комната все же громадная, да и весь дом строили как будто не
для одинокого пастуха драконов, а для тцара с его семьей, слугами, придворными,
стражей и залами для приема послов. Правда, хоть дом из камня построить
потяжелее, чем из бревен, или тем более разбить шатер, зато такой дом остается
на века и тысячелетия, ни дожди, ни ветры не разрушат. Потому и строят сразу… с
запасом.
Мелькнула мысль, что в этом доме могла бы появиться и
хохотливая пухленькая куявка, вся в золотых волосах и с невинными голубыми
глазами, мужчины таких любят, тогда эти мрачные комнаты немного оживут…
Она села на лавку, настроение упало, почему-то мысль о
хорошенькой куявке с золотыми волосами уязвила. Почему мужчины, даже герои,
теряют разум при виде таких простеньких дурочек? Только потому, что те визжат
при виде мыши или паука и прячутся за мужские широкие спины?
Уже хмуро, но все-таки быстро и нацеленно на побег,
осматривалась, вспоминала дом, через который привели сюда. Все здесь намного
больше, просторнее, громаднее, чем представляла. Артане даже в больших городах
предпочитают строить дома из дерева. Это, конечно, не благословенные шатры, но
все же позволяет не оставаться на поколения в одном доме. Дерево быстро
ветшает, рассыпается, а внуки уже строят дома иначе, даже в других местах.
Здесь же дом сложен из тяжелых глыб, надежно, на века.
Правда, вместо высокого свода, как она ожидала, наверху потолок из толстых
досок. Справа и слева из зала поднимаются деревянные лестницы. Наверное, там,
наверху, еще помещения, она видела издали в стене окна в три ряда. Возможно, в
самом деле там комнаты в три этажа, хотя это просто дико, как можно жить, зная,
что над тобой кто-то спит, ходит, чешется?
Загремел засов, дверь распахнулась резко, с той стороны явно
пнули ногой. Вместо ожидаемой Пребраны с чаном теплой воды ввалился Ратша. От
него повеяло запахами свежей кожи, снега. Он посмотрел по сторонам, кивнул:
– Неплохо. Я ожидал, что он тебя поселит в нижних
комнатах.
– А там что? – спросила Блестка.
Он поморщился, пренебрежительно махнул рукой.
– Ничего. Просто ничего, ни плохого, ни хорошего. А
сюда все-таки натащили всего и всякого. Правда, Иггельд с этим еще не
разбирался. Честно-честно! Это не он покупал, это ему все надарили. Потому и
такая нелепица… Он не замечает, а я бывал не только в других городах, но и в
других странах. Вся мебель должна быть сделана одним мастером! А здесь…
Он с некоторым пренебрежением махнул рукой. Блестка спросила
недоверчиво:
– А почему столько подарков?
Ратша широко улыбнулся:
– Любят.
Она не поняла, переспросила:
– Его? Ночного Дракона?
– Ну, это для артан он… это самое, а здесь он совсем не
Дракон.
– А кто?
– Увидишь, – пообещал он. – Правда, сейчас
время тревожное, но мне кажется, что Иггельд все-таки преувеличивает дурость
артан. Не полезут они сюда. Даже в Город Драконов не пойдут. Добычи там нет, а
черные башни магов – это черные башни…
Она сказала кратко:
– Придут. А башни сметут, как сухие листья.
В раскрытую дверь двое мужчин внесли бадью, следом вошли
девки с большими кувшинами в руках, начали наполнять бадью горячей водой,
поднялся пар.
Ратша кивнул:
– Ладно, мойся, отдыхай. Я заглянул на всякий случай, а
то Иггельда сразу увели, а тебя тут куры лапами вдруг да загребут.
Он ухмыльнулся, показывая, что шутит, уж ее-то не загребут,
сама кого хошь загребет, хоть самого дракона, отступил к дверному проему и вышел,
закрыв за собой дверь.
Блестка выждала, когда бадья наполнилась до половины,
властным жестом указала всем на выход:
– Идите. Я привыкла мыться сама.
Никто спорить не стал, собрали кувшины и ушли, оставив
только на краях бадьи пару тряпочек, а на табуреточке большое белое полотенце,
ноздреватые комочки пемзы, пучки странных сильно пахнущих трав.
