Конечно, некоторые наркотики просто отупляют мозг. Новые эксперименты иранских ученых показали, как физические упражнения воздействуют на крыс, которым вводят морфин. Исследователи предположили: поскольку двигательная активность повышает уровень дофамина и нейропластичность одних и тех же участков мозга, управляющих зависимостями и обучением, возможно, они также будут противодействовать утрате памяти, которая отмечается у наркоманов во время «кайфа». Ученые подготовили животных, поместив их сначала в темную клетку, где в лапы по полу пускались легкие разряды тока. Затем они измерили время, которое требовалось крысам, чтобы перебраться в другую клетку, где их не раздражали током, но было светло (грызуны предпочитают темноту).
Крыс разделили на четыре группы: первая бегала по дорожке и получала инъекцию морфина перед каждым опытом; вторая тоже бегала, но получала инъекцию плацебо; третья получала морфин, но не бегала; а четвертая была контрольной, в которой крысы и не бегали, и не получали инъекций. Обе активно двигающиеся группы хорошо помнили, что темная клетка – это плохо: они долго колебались при входе и старались быстрее покинуть ее после электрошока. К удивлению ученых, первая, вторая и третья группы крыс показывали лучшие результаты, чем контрольная группа. Это указывало, что физическая нагрузка побеждает затуманивающее мозг действие наркотика.
В ходе того же эксперимента ученые обнаружили, что физические упражнения существенно снижают вероятность рецидива наркозависимости у грызунов. Когда тем, кто бегал и получал инъекции, прекратили вводить морфин, они слабее проявляли синдромы «ломки»: в их случае это были «отряхивание наподобие мокрой собаки», болевые судороги и диарея. Один этот факт должен убеждать выздоравливающего наркомана, что он все-таки может завязать. Эксперимент также научно подтверждает методики, которые используются при лечении наркозависимых в «Доме Одиссея».
История одной зависимости
За многие годы практики я видел много людей с синдромом дефицита удовлетворенности. Для меня драматическим примером такого рода стал случай с молодой голландкой, которую я буду называть Зоуи и которая страдает от сильного СДВГ и тяжелой череды депрессий, приступов агрессии и различных зависимостей. Особенно прискорбно, что около 20 лет она постоянно курила марихуану и верила – только такое «самолечение» приносит умиротворение и помогает сосредоточиться.
На самом деле таким образом она хотела изгнать обиду и гнев из своей жизни. Как рассказывала Зоуи, в детстве она была очень драчливой и плохо обучаемой. Сегодня, в 40 лет, она по-прежнему склонна к приступам злости и тревоги. Однажды, когда она летела в Бостон к друзьям, у нее случился дикий приступ паники, в результате чего весь самолет вынужден был вернуться в Амстердам.
Зоуи училась в колледже 13 лет, что, конечно, слишком долго даже для ее специальности ветеринара. Частично это произошло из-за того, что диагноз СДВГ ей поставили только в 27 лет. Женщине прописали лекарство, но сначала она должна была пройти курс детоксикации и реабилитации в связи с наркозависимостью. «Я курила 10–20 косяков в день, – вспоминает Зоуи. – Когда я попала в госпиталь, я металась, как зверь в клетке». На год она прекратила прием наркотиков, но вскоре случился рецидив, и через очень короткое время она вернулась к привычке весь день находиться в состоянии наркотического опьянения (одновременно она принимала лекарственные препараты).
Зоуи нашла хорошо оплачиваемую работу по специальности, но 10 лет после колледжа совсем не занималась собой. Поскольку самым важным для нее было найти немедленное вознаграждение в виде наркотика, она не ставила ни тактических, ни стратегических целей и прекратила двигаться по жизни. Зоуи часто жаловалась, что жизнь не имела для нее особой ценности. По ее словам, употребление наркотиков спасало ее от тяжелых раздумий о своих несчастьях и неудовлетворенности.
Иногда на некоторое время она вдруг начинала чем-то интересоваться – велосипедным, парусным или конным спортом, – но я поставил перед ней задачу найти постоянное интересное занятие. Я взывал к ее медицинским познаниям и описывал, как физические упражнения изменят нейрохимическую картину ее мозга и «перезагрузят» нейронные цепочки, управляющие настроением, агрессивностью и вниманием, равно как и наркозависимостью. После того как Зоуи прочитала несколько исследований, включенных в эту книгу, она решила ежедневно делать упражнения и снова прекратила употребление марихуаны. «У меня не было альтернативы, – говорит она теперь. – Я должна была что-то делать».
И она нашла занятие – стационарный велотренажер, который используют серьезные гонщики, отрабатывая равновесие и выносливость. На таком велотренажере спортсмен едет на свободно вращающихся роликах, прекрасно понимая, что при малейшей ошибке он съедет со станка и помчится по тренировочному залу со всеми прискорбными последствиями. Не знаю, как Зоуи смирилась с очень трудным видом упражнений, но все сработало замечательно. Необходимость поддерживать равновесие и точность движений, нужные для работы на тренажере, «включили» всю систему концентрации внимания, от двигательных центров в мозжечке и базальных ядер до центра удовлетворенности и префронтальной коры. «Сначала это занятие мне не понравилось, потому что ты никуда не приезжаешь, – говорит Зоуи. – Теперь я к нему привыкла и хорошо себя чувствую, потому что это заставляет меня концентрировать внимание и дает хорошую физическую нагрузку. Это захватывает, потому что ты ни в коем случае не хочешь упасть с велосипеда».
Как будто борьбы с зависимостью было для Зоуи недостаточно, перед Рождеством ее покинул муж. Я был обеспокоен этим; она, конечно, тоже. «Зимой в Голландии становится холодно и темно, – писала она мне в электронном сообщении. – Я так боялась, что опять впаду в депрессию и вернусь к наркотикам. Но этого не произошло. Перемена случилась благодаря пониманию разницы между лузером (зависимость) и победителем (спорт)».
Выздоровление Зоуи проходит нелегко, как всегда бывает с людьми, которые долгое время употребляли наркотики. Зоуи регулярно посылает мне сообщения об усилиях по покорению собственных рекордов на тренажере. Еще она начала заниматься со скакалкой. Вот выдержка из ее, как обычно, оптимистичного письма: «Сейчас я прыгаю со скакалкой по 10 минут, частота сердечных сокращений становится 140 в минуту. Это трудно, но я должна. Это так здорово! Десять минут занятий со скакалкой дают ощущение, будто ты проехал полчаса на велосипеде! Я буду продолжать упражнения – это такое быстрое вознаграждение! Теперь я просто жажду прыгать».
Естественная эйфория
Зоуи имела все признаки химической зависимости, включая физическую и эмоциональную боязнь ее прекращения. Эксперименты на крысах показывают: если они привыкают к постоянным дозам наркотиков, а потом лишаются их, мозг заполняется кортикотропин-рилизинг-фактором, то есть гормоном, возбуждающим миндалевидное тело и всю систему противодействия стрессам. Грызуны подрагивают, у них отмечаются тремор конечностей и судорожные приступы, достигающие пика в течение 48 часов после инъекции наркотика. Действительно, когда Зоуи проходила детоксикацию в госпитале, она чувствовала себя как крыса в клетке: наряду с физическими симптомами прекращение выработки дофамина принесло ощущения депрессии и тревоги. Тренировки подавляют страх перед прекращением зависимости, успокаивая миндалевидное тело и увеличивая выработку дофамина в мозге.
