Тайга в июне: цветы. Вокруг нашего лагеря всё покрыто розовым: цветёт шиповник. На лужайках анемоны, жёлтые и синие ирисы. Там, где грунт каменистее – нежно-зелёные побеги молодила, красные шишечки эфедры, чабрец. В горах повыше – целые заросли ирисов; красно-фиолетовые лилии-саранки; бордовые пионы. Клематис, лиана с крупными белоснежными звёздчатыми цветками, окутывает невысокие деревья. Ближе к перевалам – рододендрон, называемый здесь багульником: высокие кусты, усыпанные множеством розово-красных цветков. В конце июня поляны в тайге становятся ярко-оранжевыми, покрываются мириадами жарков.
В начале июля тайга постепенно отцветает, зато начинают созревать ягоды. В тайге, по речкам – чёрная смородина, красная (по-сибирски «кислица»), на лесных прогалинах малина; там, внизу, костяника, наверху черёмуховая ветка вся в чёрном. На каменистом склоне крыжовник; на открытом и ровном откосе – земляника. Чернику и бруснику, бывает, можно собирать до середины сентября. Ну, в сентябре – кедровые шишки: за ними люди выезжают целыми автобусами и, не уходя далеко от дороги, набирают мешки.
Осенняя тайга красива по-особенному. Лиственница, прежде чем пожелтеть, становится апрельской, жёлто-зелёной, и это создаёт неожиданную цветовую гамму осени: лежит по горам тёмная зелень кедрача и пихты, желтизна берёз и черёмух, красные пятна рябины, и между всем этим – нежно-зелёное море лиственницы.
Зима – царство белого. Монохромная гамма. Ледяные нагромождения по берегам рек. Скованные стужей степные долины и безлесные участки гор выглядят, как Антарктида.
Усинский тракт
Туву с Россией связывают только две дороги. Западная – Абазинский тракт – из города Абазы в верховьях реки Абакан, живописнейшими долинами рек Он и Она (именно так!) через безлюдные перевалы, в засушливую, каменистую долину реки Хемчик. И главный, восточный путь – Усинский тракт.
Усинским трактом сейчас называют часть автомагистрали М-54 от Абакана, ближайшего к Туве железнодорожного узла, до Кызыла. Его протяжённость около 430 километров. Название – от реки Ус, притока Енисея, вдоль которой сейчас пролегает несколько десятков километров трассы, и от села Усинское, которое после спрямления дороги оказалось в стороне от неё, а когда-то было конечным её пунктом. Усинский тракт пересекает несколько хребтов (Кулумыс, Араданский, Мирский, Куртушибинский, Уюкский), входящих в систему Западного Саяна.
Когда-то конная тропа шла по рекам Кебеж и Ус и дальше, через границу, в Урянхай. Этим же путём зимой почтальон бегал на лыжах, доставлял почту в Усинское: четыре дня туда, четыре обратно. Тележную дорогу начали строить в 1911 году, но только в 1930-х годах была проложена автодорога до Кызыла.
Усинский тракт вначале тянется по слегка всхолмленной равнине. За рекой Оей – поворот на Шушенское. Благодаря знаменитому ссыльному сохранённой оказалась эта сибирская деревня, какой она была до революции, при Ленине: добротные, просторные дома и хозяйственные строения.
…Ехали как-то раз мы с девушкой стопом из самого Красноярска. Уже в темноте, где-то под Минусинском подобрал нас фургон, а в нём – полдюжины хмурых вооружённых людей. (Мы как раз перед этим наслушались рассказов об убийствах – в каждом попутном селении по рассказу.) «Садитесь, – говорят, – до Шушенского подкинем». И дальше – молчок. Полная тьма и безлюдье. И мы молчим, и они. Так и доехали. Выгрузились. Тьма. Поставил я палатку на окраине посёлка. А утром меня разбудили гуси. Поставил я, оказывается, на чьём-то участке, на лужайке, где хозяин скотину пас. Выползаю из палатки – хозяин с гусями стоит, смотрит. Народ в Сибири к путешествующим хорошо относится: с пониманием и без удивления.
…Никак было из Шушенского не уехать,
будто от нас заколдовалась трасса.
На третью ночь в Ермаках остались:
уже видно и горы – а не добраться.
Приютил нас бедняк сумасшедший,
налил спирта, рассказывать начал.
Не дают ему освятиться черти;
сын его единородный на зоне;
душит ночью жена-алкоголичка;
оттого и молится он в секте.
Много слышал я таких рассказов.
Живьём народ живёт в Сибири.
Помню, рассказывал казанцевский житель,
как убил его восьмилетнюю дочку
воротившийся из армии племянник.
Захотел её, как говорится.
Увёл в тайгу и там всё сделал.
Сам вернулся как ни в чём не бывало.
Мол, не знаю, как же Катенька заблудилась.
Ну, на третий день нашли под листвою.
Тут на месте он и признался.
– Я одно живу, – говорил крестьянин, —
чтоб дождаться, пятнадцать лет пройдут,
выйдет он, и я его встречу,
и больше мне ничего не надо.
Ладно. Днём мы вышли на трассу,
по жаре переехали горы,
к вечеру добрались до Кызыла.
И уже лагерь был близко —
изнемог я, на камни лёг без сердца.
И увидел я над собой купол,
будто это Святая София,
и лежу я на дне кургана
скорченный, как будто не родился.
И в суставы, во утробу, в сердце
луч вошёл. Я встал, возвеселился,
взял рюкзак, и пошли мы дальше…
От селения Танзыбей дорога начинает подниматься в гору. Безлюдье и тайга, ни единого жилища. Пройдя серпантин, машина направляется прямо к Буйбинскому перевалу – и слева открывается гигантский распадок между двумя хребтами; его склоны поросли тайгой и высоченные пихты и кедры кажутся крохотными там, внизу. А над лесистой бездной, в высоте – горные стены невиданных, фантастических очертаний. В ясную погоду зубцы, башни и пики видны за сотню километров. Это хребет Ергаки. Его контуры настолько причудливы, что, пожалуй, если бы из-за скалы вышел живой циклоп или дракон спустился бы к озеру воды испить – мы бы не удивились.
Перед выездом на перевал – «полка», длинная галерея, построенная для защиты от лавин. Они сходят обычно в конце зимы и ранней весной. Случалось мне проезжать здесь в это время. Вдоль трассы стояли снеговые стены высотой семь метров. Метель стремительно заметала дорогу, техника не успевала расчищать путь, машины протискивались в один ряд. Мы проскочили, а за нами сошла лавина, перевал засыпало и десятки машин застряли там на несколько суток.
За «полкой» – тёмно-синее Ойское озеро, а слева от дороги – крест и часовня. Здесь разбился генерал Лебедь. Крест стоит под роковой линией электропередач, за которую зацепился вертолёт.
Спуск вдоль реки Буйбы. С Усинского тракта хорошо виден дивный каменный образ. Его зовут Спящий Саян. Он лежит на горном ложе, его голова запрокинута, окаменелые волосы сбегают вниз, горбоносый профиль чётко виден на фоне неба. Гигант, уснувший тысячелетним сном на высоте 2000 метров над уровнем моря. Что будет, когда он проснётся?
Выбегает к дороге река Ус, давшая название тракту. Слева блеск воды по камням, справа – прижим: отвесные красно-бурые скалы, деревья нависают над дорогой. Путь долог, дорога петляет у подножий скал. Потом Ус сворачивает, уходит вниз, к селу Усинскому, к Енисею. Наконец, ещё спуск, ещё подъём, перевал через Куртушибинский хребет. Знак и надпись: «Республика Тува».
