Успех, не имеющий равных. Книга об экспедиции на «Кон-Тики» вышла во всех странах мира и принесла Туру Хейердалу многомиллионный доход
В Осло пресса сообщала, что общий объем тиражей «настолько головокружителен, что Хейердал сбился со счета»
.
В чем же секрет этой книги?
«Экспедиция на „Кон-Тики“» не отличается красотой слога. Она беспорядочно выстроена, а автор сыплет цветистыми фразами, где натыканы прилагательные и наречия. Издательство установило срок сдачи рукописи 1 августа, а Тур едва успел вернуться домой из утомительного турне с лекциями по США, прежде чем он смог сесть за письменный стол. Мотивация не всегда была на высоком уровне, а напряжение от осознания необходимости закончить в срок временами становилось невыносимым
. Заметно, что книга написана второпях в течение нескольких летних месяцев, но автор дошел до финиша всего с четырехдневным опозданием. Однако у Хейердала имелось самое главное, что может быть у автора. У него была история, история, пожалуй, даже слишком хорошая, чтобы быть правдой, но именно потому, что она была правдивой, она оказывала уникальное воздействие. Но вряд ли только этим можно все объяснить. В литературе много произведений о людях, совершивших опасные экспедиции, но они и близко не смогли так заинтересовать публику, как рассказ о «Кон-Тики».
Чем же еще объясняется успех книги Тура Хейердала? Дело в том, что редко или никогда книга не выходила в такое удачное время. Весь мир все еще зализывал раны военного времени. Народ устал от ограничений и других трудностей. Людям нужен был стимул, что-то, что могло бы заставить их отвлечься от повседневности. И что в таком случае могло сравниться с рассказом о шести сумасшедших, отправившихся вопреки всему в плавание по величайшему океану мира на доисторическом плоту, не внушавшем доверия? О парнях, которым ежедневно приходилось сражаться с зубастыми акулами с «судна», едва выступавшего из воды, чтобы в конце концов потерпеть крушение на рифе, о котором никто ничего не знал, за исключением того, что это где-то в Тихом океане?
Одного только вида плота Тура Хейердала, на полном ходу несущегося по гребням волн, достаточно, чтобы у кого угодно захватило дух от удивления и включилось воображение. Те, кто читал книгу, пересказывали ее другим, а те, в свою очередь, следующим. Мальчики и девочки, познакомившиеся с бесстрашным Хейердалом, получили впечатление на всю жизнь, которое они передали своим детям. Так книга выросла из своего времени и перешла в следующее поколение, а продажи росли год за годом, охватывая всё новые страны.
Из нуждающегося Тур Хейердал превратился в миллионера, и это в то время, когда даже тысяча крон для обычного среднестатистического норвежца была недосягаемой суммой. Сколько он тогда заработал, подсчитать трудно, да и он сам этого точно не знал. Но прогрессивная налоговая система в послевоенной Норвегии была жесткой, кроме того, норвежские законы о валюте накладывали ограничения на то, как можно распоряжаться деньгами, вырученными от продажи книг за границей. Решение, принятое стортингом о том, чтобы обеспечить страну крайне необходимой валютой, сильно раздражало Хейердала. Он даже подумывал о том, чтобы сбежать.
В одном из писем Кнуту Хаугланду он писал: «…если я после многих лет упорного труда и поражений не смогу иметь достаточно валюты, чтобы продолжать путешествия, тогда я брошу Норвегию, Банк Норвегии и все остальное. Когда-нибудь мне надоест это отсутствие поддержки в своей стране. Никто не думает о том, какую рекламу норвежскому флагу сделала экспедиция (Кон-Тики)»
.
В письме Торстейну Роби на ту же тему присутствует черный юмор. В Великобритании продажи книг выросли «настолько головокружительно, что правительство скоро сможет купить себе всю нефть в Персии». От британского издательства он слышал, что английские налоговые органы хотят получать 19 шиллингов 6 пенсов с каждого заработанного им фунта. «Можно сказать, что мне так повезло, — у меня остается еще 6 пенсов, к радости Банка Норвегии, который сообщает, что эти 6 пенсов я должен отдать ему, чтобы норвежские налоговые органы получили свой кусок прежде, чем я получу все, что останется»
.
От доходов за границей Тур должен был платить налог в Норвегии только за то, что он зарабатывал в Дании и Швеции. От остальных доходов он платил налог там, где эти деньги были получены. Но прогрессивная шкала налогов существовала не только в Норвегии, и даже директор налоговой инспекции признался, что Хейердала обдерут, как липку
.
Репортаж в «Моргенбладет» представил денежный поток, вызванный книгой, в долгосрочной перспективе. Газета считала, что Тур Хейердал, «этот необычный источник валюты», вносил ощутимый вклад в торговый баланс. Только продажи книги, учитывая все обстоятельства, принесли стране доход в валюте в размере от трех до пяти миллионов крон, что в 1951 году соответствовало по ценности норвежскому валовому экспорту соленой тресковой икры
.
Что бы там Тур Хейердал ни думал о норвежской налоговой и валютной политике, хлеб с маслом он себе обеспечил.
Но если книгу обычная публика приняла тепло, то в научных кругах ее ожидал ледяной прием.
Шарлатан
Шарлатан!
Слово резало слух, он никогда его не забудет. Тур Хейердал всегда был готов обсуждать свои теории, но то, что один ученый назвал его занятия шарлатанством, он не сможет и не захочет терпеть.
В последнюю неделю ноября 1949 года Тур и Ивонн были в Стокгольме. Вместе со шведской кинокомпанией «Артфильм» они сутками напролет работали над тем, чтобы смонтировать материал, отснятый во время плавания на «Кон-Тики», в полноценный широкоформатный фильм. Надо было закончить к первому, закрытому показу через две недели, а мировая премьера планировалась на Новый год.
Интерес к «Кон-Тики» в Швеции был велик, больше, чем в Норвегии, и Тур долгое время ездил по стране с лекциями.
Однако в последнее время ему пришлось уступить шведскую аудиторию другим членам экспедиции. Когда Концертный зал Стогкольма 24 ноября наполнился до отказа, с лекцией выступал не Тур Хейердал, а Герман Ватцингер.
В воздухе пахло поздней осенью. Дни были короткими, листва опала. Шведские утренние газеты сообщали ежедневные сводки новостей о разногласиях в Коммунистической партии Норвегии, где прикладывались серьезные усилия, чтобы исключить из нее несговорчивого Генерального секретаря Педера Фуруботна. Они писали также об одной из величайших авиакатастроф Норвегии. Из-за плохой погоды к югу от Осло, в Хуруме, разбился самолет. На борту находилось 27 еврейских детей, летевших на свою новую родину, в Израиль. Выжил только один ребенок, мальчик.
После завтрака в отеле Тур и Ивонн посвятили все свое время «Артфильму». Тур использовал на борту плота шестнадцатимиллиметровую камеру, и съемки были сделаны с низкой скоростью. В США эксперты посчитали, что такие кадры невозможно перевести в формат, пригодный для кинопоказа. Однако во время одной из лекций в Швеции к Туру обратился кинематографист, захотевший посмотреть на исходный материал. Его звали Леннарт Бернадотт, и он когда-то был шведским принцем, но ему пришлось отказаться от королевского титула вследствие морганатического брака. Вместе с кинопродюсером Олле Нордемаром он в 1947 году основал компанию, которую назвал «Артфильм». Это была одна из первых кинокомпаний в Европе, которая приобрела аппарат, позволявший превращать шестнадцатимиллиметровую пленку в тридцатипятимиллиметровую, а также повышать частоту кадров — необходимое условие, для того чтобы фильм можно было показывать на большом экране. После изучения исходного материала Бернадотт и Нордемар пришли к выводу, что они смогут сделать из него пригодный к просмотру фильм. Воодушевленный этим радостным известием, Тур подписал контракт, гарантировавший ему половину предполагаемых доходов.
