С величайшею охотою взял бы я с собою брата его в Россию; его любили все на корабле нашем сердечно и желали иметь своим сотоварищем, но губернатор, хотя и желал бы, чтобы он воспользовался сим случаем, не мог дать ему на то позволения. Сверх того, и разлука была бы для него слишком жестока, долженствовавшего лишиться чрез то своего почти единственного собеседника и деятельного помощника в делах тягостных
[121].
В 2 часа пополудни начали сниматься с якоря. Небо помрачилось уже с полудня, и начинал итти снег, однако все предметы в заливе видны были еще ясно. Не желая упустить благополучного вегра, надеялся я выйти в море прежде, нежели сделается погода худшею. Едва подняли якорь и поставили мартели, вдруг пошел великий снег и скрыл все берега от нашего зрения. Один только пункт, который надлежало особенно видеть для того, чтобы не подойти близко к лежащему против залива Раковина, недалеко находящемуся от нас рифу, усматривали еще в тумане. Но и сей закрылся скоро. Я тогда полагал, что мы обошли уже риф сей, почему и продожали плыть под марселями к выходу из залива, как вдруг корабль остановился на мели. Теперь уверился я поздно, что неосторожно было выходить из залива при столь неблагоприятствовавших обстоятельствах.
Сие приключение не имело, впрочем, никакого другого последствия, кроме потери трехдневного времени. В следующий день пополудни, разснастив корабль, спустив баркас, завезши якорь и вылив воду из 50 бочек, стянулись с места без всякого повреждения; потому что, невзирая на свежий ветер, в заливе вовсе волнения не было. Кошелев узнал о случившемся с нами приключении, когда был готов совсем уже к отъезду из Петропавловска. Он, не уважая, что дальнейшее промедление в позднее время года
[122] угрожало и большей опасностью на пути его в Нижнекамчатск, отложил свой выезд, прибыл к нам со всевозможной поспешностью и прислал несколько байдар с 50 солдатами, которые помогли нам много к скорейшему снятию корабля с мели.
Он принял также меры, чтобы и в Петропавловске сделана была нам всякая помощь к налитию опять пустых бочек водою, так что мы могли через два дня уже привести корабль в совершенную готовность к отходу. Октября 9-го поутру в 6 часов пошли мы из Авачинской губы при свежем NNW ветре и при ясной погоде. «Резолюция» и «Дисковери» вышли за 26 лет назад точно в тот же день из сего залива и имели одинаковое с нами плавание, т. е. в Макао.
Среднее из многих наблюдений, произведенных в Петропавловском порте, показало прикладной час, т. е. время полных вод при новолунии и полнолунии 4 час. 20 мин. Величайшая разность высоких и низких вод составляла 6 футов. Ветры действовали как на время происхождения приливов, так на возвышение оных беспорядочно. При южных ветрах вода в заливе возвышалась, а при северных понижалась.
Глава VIII. О нынешнем состоянии Камчатки
Введение. – Описание Петропавловского порта и окружности оного. – Плодоносная почва земли внутренней Камчатки. – Причины, почему терпели доныне недостаток в естественных произведениях. – Образ жизни россиян в Камчатке. – Они терпят нужду во всех жизненных потребностях, даже в соли и хлебе. – «Надежда» снабдила Камчатку солью на несколько лет. – Необходимость отправления искусных врачей в Камчатку. – Благонамеренные перемены, в рассуждениях камчатских офицеров. – Недостаток строевого леса в окружности Петропавловска. – Переселенные в Камчатку земледельцы упражняются мало в хлебопашестве; от чего сие происходит? – Малочисленность женского пола и вредные от того последствия. – Описание камчадалов, их жилищ и судопроизводства; обязанности тойонов и есаулов. Поголовный ясак; отменение оного по последней ревизии. – Существовавший до сего образ торговли; новое в производстве оной распоряжение в пользу камчадалов. – Необходимость попечения о возможном благосостоянии камчадалов. – Важность выгод, доставляемых ими. – Добрые их свойства.
Трехкратная бытность моя в Камчатке в 1804 и 1805 гг. продолжалась более трех месяцев, а потому и будут, может быть, ожидать от меня некоторых подробных известий о сей стране. Я буду, однако, говорить здесь единственно о нынешнем состоянии Камчатки, ибо оная уже многими и весьма подробно описана. Сочинения Крашенинникова и Штеллера известны довольно и переведены почти на все европейские языки; две главы капитана Кинга в Куковском путешествии дают столь хорошее понятие о сей стране, что не оставляют ничего желать более.
Итак, я намерен не повторять сказанного уже ими, а во всех случаях на них только ссылаться, и поместить здесь общие примечания о нынешнем и возможном будущем состоянии Камчатки с приведением важнейших перемен, в продолжение последних тридцати годов происшедших. При сем должен уверить могущих подозревать меня в пристрастии к сей мало хвалимой земле, что я не привожу и не утверждаю ничего такого, в чем бы не был сам свидетелем, или чего не почерпнул, бы из достоверных источников, имев к тому весьма удобные случай.
Если же покажется кому повествование мое слишком пространным, или что-либо очень маловажным, перед таковым извиняюсь. тем, что примечания мои касаются предмета, которым занимался я задолго еще до предприятия сего путешествия и который сопрягается с выгодами моего отечества; для чего и несправедливо было бы, если бы не сообщил я своего мнения чистосердечно и не объявил бы о состоянии камчадалов, о поступках россиян с оными, о мерах, принятых к приведению Камчатки в лучшее состояние, и о тех, кои еще приняты быть могут.
Буде возражать станут, что Камчатка никогда не может достигнуть до такого благосостояния, какового ожидаю, то в защищение себя скажу, что усердие и доброжелательство, если бы и погрешили, то всегда суть простительные погрешности. Впрочем, я готов подвергнуться всякому упреку, когда только описание мое Камчатки возможет быть впоследствии поводом к облегчению обитателей страны сей и к отвращению трудностей, переносимых пребывающими в оной по обязанностям службы. В одном только я прошу снисхождения у читателей, и именно, в несохранении, может быть, строгого порядка, в каковом общие мои примечания один за другими следуют.
Не имеющий сведений в повествованиях о сих российских владениях, при первом взгляде своем на Петропавловский порт почел бы его за колонию, поселенную только за несколько лет и опять уже оставляемую. Здесь не видно ничего, что бы могло заставить помыслить, что издавна место сие населяют европейцы. Залив Авача и другие три, к нему прилежащие, совершенно пусты. Прекрасный рейд Петропавловского порта не украшается ни одною лодкою. Смотря на потонувшее в порте трехмачтовое судно
[123], нельзя не привести себе на память, что за пятнадцать лет до сего начальник многотрудной экспедиции для астрономических и географических наблюдений Биллингс ходил на нем, имел здесь свое пребывание и что за пятьдесят лет прежде его славный Беринг отправился из сего места в путешествие для открытий; но нынешнее состояние сего судна и двух вытянутых на берег байдар, где оные находятся уже многие годы, напоминает, что через толикое время мореплавание сей колонии находится еще в совершенном детстве.
