Глава двенадцатая. Пребывание в бухте поверти и плавание вдоль восточных берегов Северного острова
Высадка в бухте Поверти. Стычка с островитянами. Тупиа – миротворец. Рейс к югу. Расправа у мыса Киднапперс. Рейс к северу
Воскресенье, 8-е. Слабые ветры между ONO и N, ясная погода. В 5 часов вечера увидели проход, ведущий в бухту [бухта Поверти], который, казалось, тянулся далеко вглубь. Воспользовавшись попутным ветром, направились в него, но поскольку скоро стемнело, стали лавировать близ берега до наступления рассвета. К этому времени оказались с подветренной стороны гавани; ветер дул северный. В полдень обогнули юго-западную оконечность бухты, но поскольку войти в нее не смогли, лавировали около. Видели несколько каноэ, на берегу какие-то постройки и людей.
Берег высокий, усеян белыми скалами, в глубине очень высокие горы; страна холмистая, покрыта лесами.
Понедельник, 9-е. Слабые ветры, ясная погода. После полудня вошли в бухту и отдали якорь на ее северо-восточном берегу перед входом в устье небольшой реки; глубина 10 саженей, грунт – песок. Пеленг северо-восточной оконечности бухты OtS½S и юго-западной S; стоянка наша в полумиле от берега.
Я направился на берег с партией людей на катере и яле. К нам присоединились м-р Бенкс и д-р Соландер. Высадились напротив корабля, к востоку от вышеупомянутой реки; заметив на другом ее берегу туземцев, с которыми я желал завязать переговоры, и выяснив, что реку нельзя перейти вброд, приказал перевезти нас через нее на яле, а катер оставить в устье.
Тем временем туземцы скрылись. Оставив четырех юнг охранять ял, мы проследовали дальше, вплоть до хижин, которые находились в 200–300 ярдах от реки. Не успели мы уйти, как на другой стороне появились четыре туземца. Им определенно удалось бы увести ял, если бы матросы на катере не заметили их и не крикнули часовым, чтобы те плыли вниз по течению; часовые так и сделали, но индейцы [Indians] преследовали их по пятам.
Боцман с катера выстрелил из мушкета в воздух, это заставило туземцев остановиться и осмотреться кругом, но на второй выстрел они уже не обратили внимания. Тогда боцман застрелил одного из них, готовящегося метнуть копье в шлюпку
[123]. Трое других на минуту-другую застыли на месте, совершенно потрясенные способом, каким был убит их товарищ. Придя в себя, они стали отходить и утащили за собой мертвого, которого, однако, в скором времени бросили.
Услышав мушкетные выстрелы, мы немедленно повернули назад и, натолкнувшись на тело, решили вернуться на корабль.
Утром туземцы собрались там же, где мы их видели вчера. Я высадился на берег с группой вооруженных людей. Вначале сошли только м-р Бенкс, д-р Соландер и я; толпа туземцев собралась на противоположной стороне реки. Мы обратились к ним на языке жителей острова Георга, но они лишь размахивали оружием над головами и танцевали воинственный танец
[124]. Мы решили отступить, пока не высадятся солдаты морской пехоты, которым я приказал стать в 200 ярдах позади нас.
Мы снова вернулись к реке, но уже с Тупиа, м-ром Грином и д-ром Монкхаузом. Тупиа заговорил с ними на своем родном языке, и нас приятно удивило, что они поняли его. После короткого разговора один из туземцев переправился на нашу сторону, за ним последовало 20–30 вооруженных человек.
Каждому из гостей мы кое-что подарили, но они этим не удовлетворились, желая получить все, что было при нас, особенно ружья. Они пытались даже вырвать их из рук. Тупиа предупреждал нас, чтобы мы были начеку, так как туземцы были настроены недружелюбно. И вскоре нам пришлось убедиться в этом: один из них выхватил у м-ра Грина кортик, отказавшись возвратить его. Это воодушевило остальных, они стали еще более дерзкими. Заметив, что и остальные собираются присоединиться к смутьянам, я приказал застрелить человека, захватившего кортик. Он был тяжело ранен и вскоре умер
[125].
При первых выстрелах (огонь был дан только из двух мушкетов) туземцы отступили к скале, возвышавшейся посреди реки, но видя, что один из них упал, вернулись, возможно, чтобы унести тело или оружие; мы смогли воспрепятствовать этому только пустив в ход штыки.
Когда они отошли от скалы, мы выстрелили из мушкетов, заряженных дробью, и ранили еще трех туземцев; раненые перебрались через реку, а затем их подобрали товарищи, которые сочли за благо отступить.
Поняв, что с хозяевами этого берега вступить в дружбу невозможно, и убедившись, что вода в реке была соленой, я решил на веслах обойти бухту в поисках пресной воды и, если представится случай, захватить нескольких местных жителей, доставить на борт и подарками попытаться добиться их дружбы.
Вторник, 10-е. После полудня на шлюпке обошел бухту, но из-за сильного прибоя, который обрушивался на берег, трудно было найти место для высадки. Приметив два каноэ, возвращающихся с моря, приблизились к одному из них. Нам удалось подойти очень близко, прежде чем туземцы заметили нас. Тупиа крикнул людям в каноэ, чтобы они шли борт о борт с нами, и стал убеждать их, что мы никого не тронем.
Однако они пытались бежать; я приказал выстрелить из мушкета в воздух, полагая, что это заставит туземцев либо сдаться, либо выпрыгнуть за борт. Расчет мой оказался ошибочным, ибо они схватили оружие и кинулись на нас; пришлось выстрелить, к несчастью, двое или трое из них были убиты, один ранен, трое прыгнули в воду. Мы подобрали их, доставили на борт, одели и отнеслись к ним с наивозможной мягкостью; к всеобщему удивлению, наши пленники быстро ободрились и развеселились, как будто попали к своим друзьям. Туземцы были молоды, старшему не больше 20 лет, младшему около 10–12.
