Карта обратного пути Афанасия Никитина по Аравийскому морю от Дабхала до Ормуза
Наконец подул попутный ветер, и корабль вышел в море.
Скоро показались берега Аравии. Солнце палило нещадно. И палуба и ящики с товарами – все было горячим, все обжигало руки. С берега жаркий ветер приносил мелкий белый песок пустыни. Само море было теплым, как парное молоко, и не приносило прохлады. Даже ночью было жарко, и раскаленные предметы не успевали остыть.
По прихоти ветров корабль описал громадную петлю, обогнул все Аравийское море и добрую половину Индийского океана.
Наконец Никитин увидел знакомые стены и минареты Ормуза. Первым делом он отправился на базар, чтобы узнать новости. Еще в Индии слышал он, что назревает новая война. Узун-Хассан, туркменский хан, правитель северо-западных земель Персии, готовился к решающей схватке с главным врагом – турецким султаном Мехмедом II, завоевателем Константинополя.
Афанасий торопился пробраться на север, пока еще не началась война.
Но только через двадцать дней ему удалось присоединиться к каравану, который направлялся в Шираз.
Выйдя через Ширазские ворота, караван стал подниматься в гору; к полудню достигли перевала.
Никитин обернулся.
Далеко внизу синел Индийский океан. Там, в светлой дали, лежала Индия… Там скрывались дальние острова за теплыми водами… Там погиб Юша…
Афанасий вспомнил вдруг старого проводника Хаджи-Якуба. Ширазец так восхвалял свой родной город, его холмы, сады, реку… «Разыщу старика», – подумал он.
Но Шираз, о котором Никитин слышал столько чудес, разочаровал его. Это был обычный персидский город, каких он видел уже немало, правда, очень большой. Замечательно было только озеро, обширное и глубокое. Оно лежало в чаще среди гор, на расстоянии полдня пути от Шираза, и несказанно радовало глаз в этой безводной стране камня, песка и соли.
Отдохнув в грязном и душном караван-сарае, Афанасий принялся за поиски Хаджи-Якуба.
Вскоре поиски привели его к дому с невысокой каменной оградой. Маленькая дощатая дверка была закрыта. Никитин звякнул медным кольцом, вделанным в нее.
– Мир да будет с тобой! – ответил знакомый голос. – Заходи!
Афанасий толкнул дверку и очутился в чисто выметенном дворике. По стенам висели хурджумы, сбруя, пучки каких-то трав. Через двор были протянуты веревки, а на них сохли мотки желтых и красных ниток. Под навесом у стены жевал солому ослик.
В середине двора на огне стоял медный чан. Хаджи-Якуб вытягивал из него палкой только что окрашенные нитки.
Его обнаженные руки были испачканы желтой и красной краской. Увидев Никитина, он от неожиданности опустил палку. Моток упал в чан, обрызгав желтой краской кожаный передник старика.
– Афанасий! Мой дом да будет твоим! – радостно приветствовал его старик. – Где мальчик?
– Убили нашего Юшу, – глухо сказал Афанасий, опускаясь на каменную скамью.
Лицо Хаджи-Якуба омрачилось. Он подошел к Никитину, сел рядом с ним и молча выжидал, когда тот заговорит.
Афанасий рассказал старику о своих странствованиях.
Пришла жена Хаджи-Якуба, такая же, как и он, маленькая худенькая старушка. Старики накормили Афанасия каким-то особенным, пряным пловом, лепешками.
Семь дней прожил Никитин у ширазца, и все это время старик и его жена наперебой ухаживали за ним.
В бедном домике Хаджи-Якуба не было ковров и красивой посуды. На полу лежали кошмы, а в стенных нишах вместо дорогих украшений бережно хранились свитки стихов любимых поэтов хозяина.
Никитину нравилось здесь, и он редко уходил со двора. Ширазские улицы утомляли его, а у Хаджи-Якуба было так тихо и спокойно!
Через семь дней Никитин снова отправился в путь. Караван шел на север, в город Йезд.
Путешествовать по Персии в эти тревожные предвоенные дни стало опасно. Иногда удавалось сразу пройти большое расстояние. Но часто караван много дней проводил в городах, выжидая удобное время, чтобы отправиться дальше.
Никитин досадовал на эти задержки. Персию он пересекал второй раз, и сейчас в пути видел мало нового. К тому же он вообще утратил охоту видеть новые страны.
Усталость, гибель Юши и все нараставшая тоска по родине овладели им. Теперь он почти ничего не записывал в тетрадь, лишь перечислял города, где останавливался, и время, потраченное на переезды.
Карта обратного пути Афанасия Никитина по Персии от Ормуза до Трапезунда
Летом добрался Никитин до Северной Персии. Тут ему пришлось призадуматься над выбором пути. Возвращаться старым путем, через Баку и Волгу, стало невозможно. Путь, которым он ехал из Руси в Персию, был теперь закрыт. Татарский хан воевал в это время с московским великим князем Иваном III. Плыть из Каспийского моря вверх по Волге было рискованно: грозила опасность попасть в плен к татарам. Никитин выбрал другой путь: на Тебриз
[90], а потом на берег Черного моря, в города Трапезунд
[91] и Кафу.
Никитин отправился в Тебриз. Теперь дорога шла горами Северной Персии. Здесь было прохладнее, и поэтому стало легче ехать.
Наконец показался опоясывающий Тебриз земляной вал с башнями по углам и над воротами.
Тебриз – столица Узун-Хассана – был похож скорее на военный стан, чем на обычный город. На улицах и площадях виднелись шатры туркменов, коновязи, табуны верблюдов. Узун-Хассан готовился к походу на Турцию и раскинул свои шатры в окрестностях Тебриза. Никитин побывал в его ставке, провел там десять дней и за это время не раз имел случай видеть хана.
Узун-Хассан был высок и худощав. Его красное, обветренное лицо прорезали глубокие морщины. Годы сказались на его здоровье: он горбился, руки его дрожали. Но по-молодому был шумлив, всюду возил за собой песенников и плясунов, любил охоту и вино. Его воины, вооруженные луками, стрелами и маленькими мечами, не знали усталости. День проводили они на конях, ночью спали на голой земле.
Узун-Хассан выступил со своим войском в поход. Он двинулся на юго-запад, чтобы вторгнуться в турецкие владения. А Никитин направил свой путь через горы, к городу Трапезунду: переплыв Черное море, можно было попасть в Крым, а оттуда держать путь на Русь.
В октябре 1472 года Афанасий прибыл в Трапезунд. Одиннадцать лет назад турки захватили этот город у Византии
[92], и теперь он был оплотом турецкого могущества на море.
