Выпь… отличается плотным телом, длинной, но толстой шеей, узким, высоким клювом, широкими крыльями, десятиперым хвостом, средней длины ногами и густым оперением, удлиненным на шее. Все оперение ржаво-желтого цвета с бурыми пятнами, полосами и штрихами всякого рода.
В искусстве принимать самые странные позы она превосходит даже маленьких цапель. Если она хочет обмануть, то садится на пятки и вытягивает вверх туловище, шею, голову и клюв, так что они образуют одну прямую линию, и птица становится похожа на что угодно, только не на птицу: ее легко принять тогда за старый острый кол. Леность, равнодушие и медлительность, трусость и подозрительность, хитрость и коварство, злобность и лукавство составляют отличительные черты ее нрава. Живет она исключительно для себя и ненавидит каждое другое живое существо; она истребляет всех животных, которых в состоянии проглотить, и злобно бросается на тех, которые ей не по росту, если они подойдут к ней слишком близко. Насколько возможно, она удаляется от крупных врагов, но, поставленная в безвыходное положение, храбро бросается на противника и так ловко направляет удары своего клюва в его глаза, что даже и опытный человек должен ее остерегаться.
Альфред Брем «Жизнь животных»
1 июля нас окутал густой туман столь близко к берегу, что мы могли слышать морской прибой. Я передал сигнал отдавать якорь на тридцати саженях, на грунте из ила и битой ракушки. До 4 июля туман был настолько густым, что не было возможности производить какие-либо наблюдения или отправить шлюпку на сушу. Однако мы поймали свыше восьмисот рыб семейства тресковых. Я приказал засолить в бочках излишек нашего улова. Трал также обеспечил нас огромным количеством устриц, раковины которых были столь красивы, что представлялось весьма вероятным, что они могут содержать жемчужины, хотя мы нашли лишь две, сформировавшиеся наполовину.
Последнее обстоятельство придает правдоподобие сообщению иезуитов о том, что в устьях нескольких рек Татарии занимаются ловлей жемчуга. Однако следует предполагать, что этим промыслом занимаются южнее, в местах, соседствующих с Кореей. Ибо северная часть этой страны слишком мало населена, чтобы обеспечить исполнителей подобного труда: пройдя двести лье вдоль этого берега, зачастую на расстоянии пушечного выстрела и всегда близко к суше, мы не увидели ни пирог, ни поселений. Когда мы сошли на берег, то увидели лишь следы нескольких охотников, обитающих, судя по всему, не в тех местах, которые мы посетили.
4 июля в три часа ночи погода была очень ясной. Мы пеленговали землю до норд-ост-тень-норда и увидели в двух милях на траверзе, на вест-норд-весте, большую бухту, в которую впадала река шириной пятнадцать-двадцать туазов.
С каждого фрегата на разведку отправилось по шлюпке, под командованием мсье де Вожуа и Дарбо, с достаточным количеством солдат и матросов. На шлюпках также находились мсье де Моннерон, ла Мартинье, Роллен, Бернизе, Коллиньон, аббат Монже и отец Ресевер. Высадка прошла легко, море постепенно мелело, приближаясь к берегу. Вид этого места почти повторял вид бухты Терней, и хотя мы были на три градуса севернее, плоды земли и сам ее состав отличались очень мало.
Следы местных жителей были тут свежее. На срубленных острым орудием ветках, которые можно было видеть во многих местах, листья были еще зелеными. Две лосиные шкуры были с большой ловкостью натянуты на подпорки из маленьких палочек рядом с небольшой хижиной, в которой не могла бы поселиться семья, но которая вместила бы двоих или троих охотников. Вероятно, тут только что было несколько человек, кого страх перед нами заставил бежать в лес.
Мсье де Вожуа посчитал своим долгом забрать одну из лосиных шкур. Однако взамен он оставил топоры и другие железные орудия, ценность которых стократ превосходила стоимость шкуры. Он прислал ее мне. Донесения этого офицера, как и сообщения натуралистов, не пробудили во мне желания продлить наше пребывание в этой бухте, которую я назвал бухтой Сюффрена
[165].
Глава XVIII
Июль 1787
Мы продолжаем идти на север. — Вдалеке на востоке видим горные вершины. — Мы понимаем, что движемся в проливе. — Берем курс на остров Сахалин. — Остановка в заливе Де-Лангля. — Нравы и обычаи местных жителей. — Их сообщения побуждают нас продолжать движение на север. — Мы идем вдоль берега острова. — Остановка в заливе Д’Эстена. — Мы обнаруживаем, что пролив между островом и Татарией преграждают мели. — Заходим в залив Де-Кастри у побережья Татарии.
Я вышел из бухты Сюффрена с легким бризом от норд-оста, с помощью которого я надеялся отдалиться от берега. Эта бухта, согласно нашим наблюдениям, находится на 47° 51′ северной широты и 137° 25′ восточной долготы.
Отплывая, мы несколько раз забрасывали трал и выловили устриц, к которым прикрепились пулетты, маленькие двустворчатые моллюски, часто встречаемые в европейских окаменелостях и подобные тем, которые недавно нашли на побережье Прованса. Наш улов также включал в себя крупных букцинумов, множество морских ежей обычной разновидности, огромное количество морских звезд и голотурий с крошечными кусочками красивых кораллов.
Штиль и туман вынудили нас бросить якорь в одном лье от берега на сорока четырех саженях, на грунте из илистого песка. Мы продолжали ловить треску, но это было ничтожным возмещением потерянного времени, когда благоприятный сезон проходил слишком стремительно для нашего желания исследовать это море полностью.
Наконец 5 июля, несмотря на туман, бриз от зюйд-веста посвежел, и мы поставили паруса. Во время прояснения, продлившегося около десяти минут, пока мы стояли на якоре, мы нанесли на карту восемь или десять лье побережья на норд-ост-тень-норде. Итак, мы могли без каких-либо помех пройти семь или восемь лье на норд-ост-тень-ост, и я взял курс в этом направлении, бросая лот каждые полчаса, ибо видимость составляла менее двух расстояний мушкетного выстрела.
В такой манере мы шли на сорока пяти саженях глубины до наступления ночи. Ветер тогда перешел к норд-осту и задул очень свежо, начался проливной дождь. Барометр опустился до двадцати семи дюймов шести линий.
