Камень Опасности — скала, расположенная в проливе Лаперуза в 14 км к юго-востоку от мыса Крильон — крайней южной точки Сахалина.
Современная фотография
Прежде всего, мы задали им вопросы о географии острова, часть которого мы знали лучше, чем они сами. Нам показалось, что для них это привычное занятие — изображать местность на рисунке, поскольку они сразу же начертили ту часть острова, которую мы исследовали, до устья реки Сахалин, где они оставили довольно узкий проход для своих пирог. Они отметили каждую ночевку, назвав ее особым именем. Невозможно сомневаться в том, что хотя их отделяет более ста пятидесяти лье от устья реки, оно прекрасно знакомо им. И если бы не эта река, которая связывает их с маньчжурами, торгующими с Китаем, с битчами, орочами и, вообще говоря, со всеми приморскими народами, им было бы известно о китайцах и их товарах столько же, сколько и об американских индейцах.
Их проницательность подвела их, когда мы попросили начертить восточное побережье острова. Они снова нарисовали линию с севера на юг, видимо, пренебрегая тем, что направление там должно отличаться. Они оставили нас в сомнениях, и мы даже на миг подумали, что мыс Крильон скрывает от нас залив, глубоко врезающийся в остров, за которым Сахалин продолжается в южном направлении.
Едва ли существовала такая вероятность. Сильное течение, идущее от оста, указывало на то, что там открытое море. Поскольку был мертвый штиль, это течение могло отнести нас слишком близко к мысу, чего наше благоразумие не могло допустить, и мы с мсье де Ланглем посчитали необходимым отправить на берег шлюпку под командованием мсье де Вожуа. Мы приказали этому офицеру подняться на высочайшую точку мыса Крильон и пеленговать все участки суши, которые он оттуда увидит. Он вернулся до наступления ночи.
Его донесение подтвердило наше первоначальное мнение, и мы оставались в убеждении, что невозможно быть излишне осторожными и недоверчивыми, если мы хотим избежать ошибок, описывая географию большой страны на основании столь смутных сведений, подверженных искажениям, как те, которые мы смогли получить.
Антуан Леон Морель-Фатио.
Фрегат «La Belle Poule».
1840 г.
В 1771 г. Лаперуз служил на фрегате «La Belle Poule» («Прелестная курочка»).
После того как 17 июня 1778 г. этот фрегат выдержал бой с кораблями Английского королевского флота, он стал настолько знаменит, что дамы при дворе Марии-Антуанетты стали украшать свои головы модными прическами в стиле «a la Belle Poule».
Прическа «a la Belle Poule»
Маршрут Лаперуза через пролив, названный впоследствии его именем, из Манилы в Авачинский залив
Вид Авачинской бухты.
Иллюстрация к атласу «Путешествие по Восточной Сибири» И. Булычева. 1856 г.
Эти люди во время плавания, похоже, не придают никакого значения изменению направления. Маленькая бухточка длиной в три или четыре пироги покажется им просторной гаванью, и сажень воды — почти бездонной глубиной. Их шкала сравнения — это их пирога, осадка которой лишь несколько дюймов и ширина два фута.
На обратном пути мсье де Вожуа посетил деревню на мысу, где его встретили очень хорошо. Он заключил несколько сделок и привез нам много лосося. Он нашел, что дома здесь построены лучше и с более богатой обстановкой, чем в заливе Д’Эстена. Некоторые из них украшают большие японские вазы, покрытые глазурью.
Поскольку остров Сахалин отделяет от острова Чича пролив шириной всего двенадцать лье, обитателям обоих его берегов намного легче добывать товары из Японии, чем их соотечественникам, живущим севернее. Последние, в свою очередь, намного ближе к реке Сахалин и маньчжурам, которым они продают китовый жир — свой основной товар обмена.
Островитяне, посетившие нас, отбыли до наступления ночи и сообщили нам посредством знаков, что вернутся на следующий день. Действительно они прибыли на рассвете с некоторым количеством лосося, которое обменяли на ножи и топоры. Они также продали нам саблю и полотняное одеяние своей страны. Нам показалось, что они с огорчением смотрели на наши приготовления к отплытию. Они настойчиво убеждали нас обогнуть мыс Крильон и сделать остановку в заливе, который нарисовали нам. Они назвали его Табуоро — это был залив Анива.
Как только поднялся легкий бриз от норд-оста, я подал сигнал об отплытии. Вначале я взял курс на зюйд-ост, чтобы отойти в открытое море от мыса Крильон, возле которого находился маленький островок или скала. Течение прилива стремилось туда с большой силой. Как только мы оставили мыс позади, мы увидели с топов мачт вторую скалу, которая находилась приблизительно в четырех лье к зюйд-осту от него. Я назвал ее Опасной
[182], поскольку она была почти в уровень с морем и ее, возможно, покрывает водой на вершине прилива.
Я проложил курс так, чтобы пройти с подветренной стороны от этой скалы, и обогнул ее на расстоянии лье. Морской прибой был очень силен на ней, однако я не смог понять, вызвано ли это приливом или прибрежными отмелями. В одном лье лот неизменно показывал двадцать три сажени, и когда мы обогнули скалу, глубина увеличилась и вскоре составляла пятьдесят саженей. Течение там казалось слабее.
Незадолго до этого мы пересекли приливные течения в этом проливе — более сильные, чем те, которые свойственны рейду Бреста. Мы встретили подобные течения лишь у берега Сахалина и в северной части упомянутого пролива. Его южный берег, относящийся к острову Чича, менее подвержен им. Волна, пришедшая с оста, то есть из открытого моря, подняла сильную качку, и всю ночь мы подвергались величайшей опасности столкнуться с «Астролябией», поскольку был мертвый штиль и ни один, ни другой фрегат не слушались руля.
