Я передал «Астролябии» сигнал всю ночь держаться по ветру и идти рядом, ожидая с величайшим нетерпением рассвета, чтобы продолжить наше открытие. В пять часов утра 5 ноября мы были уже в трех лье от острова и шли полным ветром, чтобы исследовать его. Я окликнул «Астролябию» и приказал проходить вперед, чтобы приготовиться отдать якорь, если берег позволяет это и если на нем есть бухточка, где можно высадиться.
Этот маленький островок или, скорее, скала имеет в длину около пятисот туазов, и его наибольшая высота составляет около шестидесяти туазов. На нем не видно ни одного дерева, однако вершина его покрыта густой травой. Голые каменные склоны скалы покрыты птичьим пометом и кажутся белыми, контрастируя с красными пятнами, на которых не растет трава. Я подошел к острову на расстояние трети лье. Его берега отвесны, словно стены, и волны со всех стороны разбиваются о них с большой силой. Таким образом, невозможно даже думать о высадке. Мы обошли остров почти полностью, и начерченная нами карта очень точна, как и зарисованные виды острова. Мсье Дажеле определил широту и долготу острова: 23° 34′ к северу от экватора и 166° 52′ к западу от меридиана Парижа. Я назвал его островом Неккера
[122].
Бесплодность острова лишает его какого-либо значения, однако его точное положение очень важно знать мореплавателям, поскольку он может оказаться гибельным для кораблей. Я прошел очень близко от южного берега, однако не промерял глубину, чтобы не замедлять ход фрегата. Подводные рифы окружают остров со всех сторон, кроме юго-восточной оконечности, где невысокая скальная коса вдается в море по меньшей мере на два кабельтова. Прежде чем продолжать путь, я хотел удостовериться, достанем ли мы дно. Оба фрегата бросили лот, при этом «Астролябия» находилась в одном лье с подветренной стороны острова. У борта каждого из фрегатов лот показал двадцать пять саженей, грунт — битый ракушечник. Столь малая глубина весьма удивила нас с мсье де Ланглем. Мне представляется очевидным, что остров Неккера в настоящее время — лишь вершина или, в некотором смысле, ядро намного более крупного острова, постепенно подмытого и поглощенного морем, поскольку он состоял из мягких и растворимых пород. Однако скальное основание, которое, как мы увидели, все еще очень твердо, в течение многих столетий будет сопротивляться резцу времени и усилиям моря.
Поскольку нам было очень важно узнать протяжение этой мели, мы продолжали опускать лот на борту двух фрегатов, двигаясь на запад от острова. По мере нашего удаления от острова глубина постепенно увеличивалась, и на расстоянии приблизительно десяти миль лот длиной сто пятьдесят саженей перестал встречать дно. Однако на всем этом пространстве десяти миль обнаруживался лишь грунт из кораллов и битых ракушек.
В течение всего этого дня впередсмотрящие не покидали топов мачт. Погода была дождливой с сильными порывами ветра, однако время от времени прояснялось, и тогда видимость увеличивалась до десяти-двенадцати лье. На закате небо полностью очистилось. Мы не увидели земли, однако число птиц не уменьшалось, и их стаи, состоящие из нескольких сотен, двигались во все стороны света, что не позволяло нам заключить, в каком именно направлении они двигаются.
В начале ночи видимость была настолько хорошей и почти полная луна светила столь ярко, что я решил продолжить наш путь. Накануне ночью при свете луны я даже смог разглядеть остров Неккера с расстояния четырех-пяти лье. Все же я приказал убрать все лисели и уменьшить ход фрегатов до трех-четырех узлов в час. Ветер был от оста, в то время как мы двигались на вест. После отплытия из Монтерея у нас еще не было такой ясной ночи и столь спокойного моря — и эта безмятежность едва не погубила нас.
Е. Шмидт.
Кораллы, морские лилии, губки на морском дне.
1890 г.
Около половины второго ночи мы увидели буруны в двух кабельтовах прямо по курсу фрегата. Море было настолько спокойным, как я уже говорил, что буруны почти не производили шума, были невысоки и находились на большом расстоянии друг от друга. С «Астролябии» их заметили в то же самое время, хотя этот корабль был несколько дальше от них, чем «Буссоль». В тот же миг оба корабля положили руль на левый борт, взяв курс на зюйд-зюйд-ост. Поскольку у нашего корабля был хороший ход при выполнении этого маневра, я полагаю, что мы прошли не более чем в одном кабельтове от бурунов. Я приказал бросить лот, и он показал девять саженей и скалистый грунт, вскоре десять, затем двенадцать, и приблизительно через четверть часа линь не достиг дна на шестидесяти саженях.
Так мы избежали самой грозной опасности, какой только могут подвергнуться мореплаватели, и я лишь отдам должное своей команде, если скажу, что никогда еще при подобных обстоятельствах матросы не проявляли большей дисциплины и выучки. Малейшая оплошность в исполнении этого маневра привела бы к нашей неминуемой гибели. В течение почти часа мы могли различить продолжение подводной скалы, однако она простиралась в западном направлении, и около трех часов ночи мы потеряли ее из виду. Несмотря на это, я продолжал идти на зюйд-зюйд-ост, пока не рассвело. Было очень ясно и спокойно, но мы уже не видели ни одного буруна, хотя прошли не более пяти лье после того, как изменили курс.
Я убежден, что если бы мы не исследовали более подробно эту подводную скалу, осталось бы много сомнений в подлинности ее существования. Однако нам не было достаточно лишь удостовериться в этом и избегнуть опасности: я желал еще и того, чтобы и другие мореплаватели более не подвергались этой опасности. Посему на рассвете я передал сигнал менять галс, чтобы снова найти скалу.
В восемь часов утра мы увидели ее на норд-норд-весте. Я поставил все паруса, чтобы приблизиться к ней, и вскоре мы различили крошечный островок или расколотую скалу не более пятидесяти туазов в поперечнике и высотой от двадцати до двадцати пяти туазов. Островок располагался в северо-западной оконечности скального рифа, в то время как в юго-восточном направлении, где мы были столь близки к гибели, он простирался более чем на четыре лье. Между островком и бурунами на зюйд-осте от него мы увидели три песчаные отмели, которые едва поднимались на четыре фута над уровнем моря. Их разделяла зеленоватая вода, которая, как казалось, была не глубже сажени. Скалы у самой поверхности воды, о которые с силой билось море, окружали эту песчаную мель, словно кольцо из бриллиантов — медальон, таким образом защищая ее от ярости океана. Мы прошли вдоль восточной, южной и западной сторон этих скал на расстоянии менее одного лье. У нас остались сомнения касательно их северной стороны, которую мы смогли рассмотреть лишь с топов мачт с высоты птичьего полета. Следовательно, существует возможность, что скалы простираются намного дальше в этом направлении, чем мы могли судить. Однако их протяжение от зюйд-оста к норд-весту, то есть от той оконечности с бурунами, которая едва не погубила нас, до островка, составляет четыре лье. Мсье Дажеле определил географическое положение этого островка, единственной возвышающейся над водой части рифа: 23° 45′ минут северной широты и 168° 10′ западной долготы. Он располагается в двадцати трех лье на вест-тень-норд от острова Неккера. С востока к нему можно без опасений приближаться на расстояние четырех лье. Я назвал эти скалы рифом Французских Фрегатов
[123], поскольку здесь едва не оборвалась наша экспедиция.
