Определив со всей доступной нам точностью географическое положение этого рифа, я взял курс на вест-зюйд-вест. Я заметил, что все облака скапливаются в этой части горизонта, и надеялся, что наконец обнаружу там сушу, представляющую хоть какой-то интерес. Сильное волнение, пришедшее от вест-норд-веста, подсказывало, что на севере не может быть земли, и я пытался убедить себя, что остров Неккера и риф Французских Фрегатов предвещают архипелаг — возможно, обитаемый или по меньшей мере пригодный для жизни. Однако мои надежды не оправдались. Вскоре птицы исчезли, и мы отчаялись обнаружить хоть что-нибудь.
Чарльз Клерк
(1741–1779)
Английский моряк, участвовавший в нескольких экспедициях, снаряженных для открытий в Южном океане, среди прочих — в кругосветных путешествиях Джеймса Кука 1768, 1772 и 1776 гг.
Во время последнего путешествия Клерк был капитаном на «Дискавери», а после смерти Кука принял командование экспедицией. Клерк в поисках прохода из Атлантического океана в Тихий направился от Сандвичевых островов на север и вернулся, лишь убедившись в безрезультатности поисков.
Он пережил Кука лишь на полгода и умер от туберкулеза в Беренговом море у Камчатки.
Я не изменил своего намерения пересечь маршрут капитана Клерка на 179° восточной долготы, и 16 ноября я достиг этой точки. Однако, хотя мы и находились уже на два градуса южнее тропика, мы так и не встретились с пассатами, которые в Атлантическом океане в этих широтах подвергаются лишь незначительным и кратковременным переменам. На протяжении восьмисот лье, пока мы не приблизились к Марианским островам, мы следовали по 20-й параллели с ветрами столь же переменчивыми, как и у берегов Франции в июне или июле. Ветра от норд-веста, которые поднимали на море сильное волнение, переходили к норду и затем к норд-осту, и погода становилась ясной и очень хорошей. Вскоре ветра перемещались к осту и зюйд-осту, небо тогда белело и тускнело, начинался проливной дождь. Через несколько часов, когда ветер переходил к зюйд-весту, затем к весту и, наконец, к норд-весту, горизонт снова прояснялся. Эта революция погоды длилась три или четыре дня, и за все это время лишь однажды ветер от зюйд-оста вернулся к норд-осту через ост.
Я углубился во все эти подробности равномерной изменчивости ветров в это время года и в этих широтах, поскольку мне кажется, что мои наблюдения противоречат мнению тех, кто объясняет постоянство ветров между тропиками вращательным движением Земли. Это весьма необычно, чтобы в величайшем океане земного шара, в местах, где суша не имеет никакого влияния на погоду, мы испытывали в течение почти двух месяцев столь переменчивые ветра, которые, наконец, лишь вблизи Марианских островов установились на осте. Хотя мы и совершили только один переход через этот океан, он длился почти два месяца, поэтому речь идет не о единичном наблюдении.
Впрочем, я признаю, что из этих наблюдений нельзя сделать вывод, что широты между тропиком и 19-м градусом в ноябре и декабре не входят в зону пассатов, — одной-единственной экспедиции недостаточно, чтобы изменить устоявшееся мнение. Однако можно считать доказанным, что законы, на которых зиждется это мнение, не настолько всеобщи, чтобы не допускать множества исключений, и, следовательно, объяснения тех, кто полагает, что раскрыл все тайны природы, не лишены изъянов.
Теория Галлея об изменении наклонения магнитной стрелки потеряла бы всяческое доверие даже самого этого астронома, прославленного в столь многих других отношениях, если бы он вместе с нами вышел из Монтерея на 124° западной долготы и пересек Великий океан до 160° восточной долготы. Ибо он увидел бы, что на протяжении 76°, или более полутора тысяч лье, изменение наклонения составило лишь пять градусов и что мореплаватель, следовательно, ничего не может извлечь из этого для определения или уточнения значения долготы.
Метод измерения расстояний между светилами, особенно если он дополняется использованием хронометров, почти не оставляет возможности желать чего-то большего в этом деле. Поэтому мы определили свое положение относительно острова Асунсьон из Марианских островов с величайшей точностью, предполагая, что остров Тиниан, положение которого приводит капитан Уоллис, должен находиться почти строго на зюйд от Асунсьона — именно это направление все географы и мореплаватели единодушно приписывают Марианским островам.
14 декабря в два часа пополудни мы увидели эти острова на горизонте. Я проложил свой курс таким образом, чтобы пройти между островом Ла-Мира и островом Садов, однако их имена напрасно занимают на карте место, где нет никакой суши, и, следовательно, вводят в заблуждение мореплавателей, которые, возможно, когда-нибудь обнаружат их на несколько градусов севернее или южнее.
Тот же остров Асунсьон, часть архипелага столь хорошо изученного, о котором написано множество томов, иезуиты помещают на своих картах на 30′ севернее его истинного положения — и все географы повторяют эту ошибку. А его истинное положение — 19° 45′ северной широты и 143° 15′ восточной долготы.
Поскольку с места нашей стоянки мы пеленговали островов Мауг на 28° ближе к весту, будучи на расстоянии около пяти лье, мы установили, что три скалы, носящие это имя, также расположены на картах на 30′ севернее своего истинного положения. Почти наверное можно сказать, что та же ошибка имеет место и в случае острова Уракас, крайнего из Марианских островов. Стало быть, этот архипелаг простирается лишь до 20° 20′ северной широты.
Иезуиты довольно точно оценили расстояние между островами, однако они оказались плохими астрономами: положение островов они определили весьма приблизительно. Еще менее удачливы они были в определении размера острова Асунсьон, ибо для этого они, судя по всему, использовали лишь математические методы: они утверждают, что его окружность составляет шесть лье. Измеренные нами углы уменьшают это число наполовину, и наивысшая точка острова возвышается приблизительно на двести туазов над уровнем моря.
Даже самому живому воображению трудно представить место более отвратительное. Самый обычный вид суши после столь продолжительного перехода показался бы нам очаровательным. Однако вид идеального конуса, поверхность которого от вершины и до сорока туазов от линии прибоя была так же черна, как уголь, удручал нас, разрушая все наши надежды. Ибо в течение долгих недель мы поддерживали свой дух картинами кокосовых пальм и гигантских черепах, которых надеялись увидеть воочию на одном из Марианских островов.
Мы действительно заметили несколько кокосовых пальм, которые едва ли занимали одну пятнадцатую часть берега острова, в лощине глубиной около сорока туазов, таким образом защищенные в некоторой степени от восточных ветров. Это единственное место, где корабли могли бы встать на якорь, на тридцати саженях, грунт — черный песок, простирающийся по меньшей мере на четверть лье от берега. «Астролябии» удалось достичь якорной стоянки, и я также отдал якорь в половине пистольного выстрела от этого фрегата. Однако нас протащило на половину кабельтова, и мы потеряли дно и были вынуждены поднять якорь со ста саженей. Дважды переменив галс, мы приблизились к суше. Эта маленькая неудача почти не огорчила меня, поскольку я видел, что остров не заслуживает долгой стоянки.
