Кроме того, этот план, послуживший толчком к учреждению новой компании, плохо сочетается с ограничениями и предрассудками, что привело к искажению замысла министра-итальянца. Как мне представляется, Филиппинская компания не продержится и четырех лет, хотя ее привилегии в некотором смысле могли бы поглотить всю торговлю метрополии с ее американскими колониями.
Так называемая Манильская ярмарка, благодаря которой новая компания должна обеспечивать себе прибыль, открыта только для народов Ост-Индии — словно испанцы опасаются конкуренции продавцов и приобретения бенгальской парусины по слишком низкой цене!
Также следует отметить, что все корабли с мнимыми флагами магометан, армян и португальцев из Гоа на самом деле перевозят лишь английские товары. Поскольку вся эта маскировка приводит к дополнительным издержкам, их груз ложится на покупателей. И поэтому разница в цене одного и того же товара в Индии и Маниле составляет уже не пятьдесят, но шестьдесят или даже восемьдесят процентов. Этот порок усугубляется исключительным правом Филиппинской компании быть единственным покупателем всей продукции острова Лусон, чье производство, будучи лишено конкуренции покупателей, навсегда останется в том состоянии косной инерции, в каком оно пребывало в течение двух столетий.
Жители Манилы в повседневной одежде.
Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».
1800 г.
Другие авторы уже рассказывали о военном и гражданском устройстве Филиппин. Я посчитал, что должен по-новому изобразить эту колонию, поскольку недавнее учреждение Филиппинской компании может заинтересовать читателя в наш век, когда всем мужам, предназначенным к государственной службе, необходимо понимать теорию торговли.
У испанцев есть несколько поселений на различных островах к югу от Лусона, однако похоже на то, что туземцы лишь терпят их, и отношение к Лусону не обязывает обитателей других островов признавать суверенитет испанцев. Наоборот, они постоянно воюют с последними.
Магометане, которых я уже упоминал и которые часто опустошают побережья Лусона, уводя в рабство филиппинцев обоего пола, покорных испанцам, происходят с островов Минданао, Миндоро и Панай. Они признают лишь власть собственных правителей, которых испанцы неправильно называют султанами, так же как и самих этих магометан — маврами, поскольку они исповедуют ту же религию, что и народы Африки, носящие это имя, с кем испанцы враждовали в продолжение нескольких столетий. На самом деле они — малайцы, обращенные в магометанство почти тогда же, когда в Маниле начали проповедовать христианство.
Единственное военное поселение испанцев на Южных Филиппинах — это Самбоанган на острове Минданао, весь гарнизон которого состоит из ста пятидесяти человек под командованием военного губернатора, назначаемого генерал-губернатором Манилы. На других островах есть несколько поселений под защитой скверных батарей, обслуживаемых ополченцами под командованием алькальдов, избираемых генерал-губернатором из представителей всех классов, не являющихся военными. Истинные хозяева островов, на которых расположены испанские поселения, легко уничтожили бы их, если бы не были крайне заинтересованы в их сохранении.
Эти так называемые мавры живут в мире с испанцами на своих островах, однако снаряжают суда, чтобы пиратствовать у берегов Лусона. Затем алькальды покупают огромное количество рабов, захваченных этими пиратами, что избавляет тех от необходимости отправлять живой товар в Батавию, где они получили бы намного меньшую цену. Эта подробность показывает бессилие филиппинского правительства лучше, чем все рассуждения различных путешественников. Читатель догадывается, что испанцы слишком слабы, чтобы защитить торговлю в своих владениях. И все их благодеяния в отношении народа этих островов до настоящего времени имели своей целью единственно счастье в загробном мире.
Мы провели лишь несколько часов в Маниле. Губернатор простился с нами сразу после обеда, чтобы отдохнуть во время сиесты, и у нас появилась возможность нанести визит мсье Себиру, который оказывал нам неоценимые услуги в продолжение всего нашего пребывания в Манильском заливе. Этот французский негоциант, самый просвещенный из всех представителей нашей нации, с кем я встречался в китайских морях, полагал, что новая компания на Филиппинах и тесные связи кабинетов Мадрида и Версаля позволят ему расширить торговлю, которая пострадала от возрождения французской Ост-Индской компании.
Руководствуясь этими надеждами, он уладил все свои дела в Кантоне и Макао, куда переселился несколько лет назад, и основал торговый дом в Маниле, где он также добивался решения по очень важному делу, которое касалось интересов его друзей. Однако вскоре он убедился, что предубеждение по отношению к иностранцам и деспотизм властей создают непреодолимые препятствия на пути осуществления его замыслов. Во время нашего прибытия он думал не столько о развитии своего дела, сколько о его прекращении. В шесть часов вечера мы вернулись на шлюпки и в восемь часов были на борту наших фрегатов.
Я опасался, что, пока мы занимаемся починкой наших кораблей, поставщики галет и другого продовольствия могут сделать нас жертвой обычной медлительности испанских подрядчиков; посему я счел необходимым поселить одного из наших офицеров в Маниле, чтобы ежедневно посещать различные торговые конторы, которые нам рекомендовал интендант. Для этого задания я выбрал мсье Вожуа, лейтенанта «Астролябии», однако вскоре он сообщил мне, что его пребывание в Маниле излишне: мсье Гонсалес Карманьяль, интендант Филиппин, настолько внимателен к нам, что каждый день лично проверяет исполнение работ для наших фрегатов с такой бдительностью, словно он сам участвует в нашей экспедиции. Его учтивость и забота обязывают нас публично засвидетельствовать нашу глубочайшую признательность.
Он предоставил свой кабинет естественной истории нашим натуралистам и поделился с ними своей коллекцией произведений трех царств природы. В день нашего отплытия я получил от него в подарок полную двойную коллекцию раковин филиппинских морей. Его желание услужить нам распространялось на все, что только могло нас заинтересовать.
Серебряный с позолотой кубок из раковины наутилуса.
Начало XVII в.
Через восемь дней после прибытия в Манилу мы получили письмо мсье Эльстокенстрома, в котором главный представитель шведской компании в Макао сообщал нам, что продал все наши шкуры морской выдры за десять тысяч пиастров и предлагал затребовать у него эту сумму. Я сильно желал получить эти деньги в Маниле, чтобы разделить между нашими матросами, которые опасались, что так и не увидят их. Мсье Себир в это время не имел надобности переводить деньги в Макао, и мы обратились к мсье Гонсалесу, человеку, не знакомому с любыми делами подобного рода. Однако он, используя влияние, которое его доброжелательный характер заслужил ему среди негоциантов Манилы, нашел тех, кто согласился выплатить деньги по нашим переводным векселям. Перед отплытием мы разделили эти деньги между матросами.
