Празднества и пиры папуасов
Время от времени папуасы устраивают большие пиры, характер которых несколько разнообразится, в зависимости от места и времени года. Так как по желанию папуасов я присутствовал почти на всех пирах в трех соседних деревнях (Гумбу, Горенду, Бонгу) и каждый раз видел что-нибудь особенное и своеобразное, то я затрудняюсь дать общую картину этих пиров.
Празднества и все, что к ним относится, называются, как уже сказано, на наречии моих соседей «ай». Ряд ударов в барум в известной последовательности возвещает соседним деревням о начале пира. Раскрашенные и увешанные украшениями папуасы собираются один за другим в известном, предназначенном для пиров, месте около деревни. Маласси выносят из буамбрамры посуду и музыкальные инструменты.
Приносят корзины, наполненные бау и аяном; каждый мужчина деревни доставляет известное количество продуктов, которые он сам приносит на место и высыпает в общую кучу. Появление каждого, доставляющего свой взнос, встречается восклицаниями, сила крика соответствует дару.
Наконец, появляется главный объект пира – свинья, которую несут привязанной к палке двое мужчин.
[207] Богато украшенную цветами (преимущественно красными цветами Нibiscus) свинью встречают громкими радостными криками и кладут на землю, после чего один из тамо, сказав довольно длинную речь, убивает свинью ударом копья.
Напротив того, собак, которых также нередко едят во время пира, убивают иначе, именно – схватив за задние ноги и разбивая голову о ствол дерева. Кур, крыс, маленьких кускусов и других сумчатых убивают тем же способом. Убив свинью, ее палят на жарком огне, после чего тушу разрубают на разложенных на земле банановых листьях. Этот труд берут на себя несколько тамо, которые рубят кости своими каменными топорами и разрезают мясо бамбуковыми ножами.
К этому времени молодые люди уже должны построить помост для варки. Он делается из положенных в два ряда бревен, подпертых камнями и предназначенных для установки горшков над огнем. Так как каждому участнику пира полагается отдельный горшок, то нередко на помосте скопляется до сорока-пятидесяти горшков, каждый приблизительно 30 см в диаметре. При всех этих приготовлениях папуасы проявляют значительную сообразительность и знание преимуществ разделения труда.
Я часто удивлялся, как быстро и целесообразно все приготовлялось, без всякой толкотни и крика. Одни устраивали помост, другие ставили горшки, третьи были заняты собиранием и ноской дров, некоторые носили воду из соседнего ручья, другие приносили в бамбуковых стволах морскую воду. Каждая группа имела свое занятие: один клал в горшки по сухому листу (большей частью, Аrtocarpus), чтобы кушанье не пригорало; другой наливал пресной воды; еще один приливал немного морской, в то время как другие наполняли наполовину горшки бау и аяном.
За это время тамо распластали тушу, и каждый, вызываемый по имени, получает свою порцию, сообразно своему возрасту и положению. Тамо из соседних деревень получают самые большие части. Кроме того, участники пира дают один другому подарки в доказательство своей дружбы.
Розданные куски кладутся в соответственные горшки, которые после этого наполняют доверху разными сортами овощей. Затем горшки покрываются листьями и скорлупой кокосового ореха. Теперь начинается разведение огня, совершающееся также систематически, как и все прочее. Один кладет сухие поленья, другой приносит еще дров для подкладывания в огонь и колет их, третий зажигает огонь, отдельно под каждым горшком. Нередко костер, разведенный под помостом, достигает более 30 шагов длины.
Хотя у всех было свое дело, тем не менее каждый находил время в промежутках между делом позабавить общество музыкой, так что с самого начала пира, не переставая, раздавались рев, свист, трескотня погремушек и т. д., что немало способствовало общему веселью. Когда зажигается костер, начинается новое занятие. Приносятся зеленые кокосовые орехи для приготовления любимого десерта – мунки-ля.
Сняв с орехов волокнистую оболочку, их раскалывают пополам одним ударом продолговатого камня и собирают находившуюся в них жидкость в табир. Расколотые половинки раздаются присутствующим, и каждый начинает скоблить орех своим яруром и бросать натертое в табир, смешивая с молоком кокосового ореха, пока табир не наполняется кашицеобразной белой массой до краев. Одновременно начинается приготовление напитка кеу
[208].
Свежие листья и молодые ветки просто жевались, старые, твердые корни разбивались и разрыхлялись камнем; все молодые люди в это время представляли собою жевательные машины. Набрав полный рот, они работали зубами, как настоящими жерновами, с сильным напряжением жевательных мышц. Если кто-нибудь уставал раньше, чем масса была достаточно размягчена, то он выплевывал ее себе на руку, скатывал из нее комок и передавал другому, чтобы тот довел жевание до конца.
Часто для жевания пользуются мальчиками: молодые люди идут в деревню, заставляют мальчиков, не имеющих права участвовать в ай, нажевать кеу и приносят нажеванное обратно на место пира. Один тамо делает тем временем аппарат для фильтрования кеу, состоящий из двух скорлуп кокосового ореха, из которых верхняя образует воронку, а нижняя, большая, служит резервуаром. Вместо фильтра кладут над отверстием немного мелко истертой травы.
Молодые люди – «жевательные машины» – подают один за другим комки разжеванного кеу, смоченные как можно обильнее слюной; тамо отжимает эти комья рукой в воронку. Часто тамо отдает молодому человеку обратно выжатую массу для повторного смачивания слюной или смачивает сухую массу водой, чтобы еще раз ее выжать.
К фильтрату, представляющему серо-зеленоватую массу, приливают немного воды и потом дают постоять. Проголодавшиеся за время приготовления папуасы производят еще более шумную музыку, видимо, чтобы заглушить голод, либо чтобы выразить при помощи музыки свой хороший аппетит.
