Вероника радостно встрепенулась.
– Рядом с нами живет пожилая пара, пенсионеры. Они с весны там постоянно находятся. Эти люди вполне могли видеть Диму.
– Вам нужно съездить на дачу, причем как можно быстрее, – сказал Артем. – Человеческая память недолговечна, особенно у людей в возрасте. Если они видели Дмитрия, то уговорите их дать показания в его защиту.
– Я попробую.
– У вас получится. Если возникнут проблемы, звоните. – Он поднялся.
– Вы сможете вытащить его из СИЗО? – с надеждой спросила Вероника.
– Я никогда не даю обещаний, если у меня есть хотя бы малейшие сомнения в том, что они могут быть исполнены, – ответил Павлов. – Я с вами откровенен. В этом непростом деле много темных пятен. Оно требует кропотливой работы. Давайте так, Вероника. Со своей стороны я сделаю все, что в моих силах. Но я не Господь Бог, а адвокат, и мое оружие – закон. Давайте надеяться, что победа будет на нашей стороне.
Вероника неожиданно коснулась его локтя. Это ее движение было мимолетным, как дуновение легкого ветерка.
– Я не буду назойливой. Спасибо… Артем.
Они попрощались, и лишь потом, заводя автомобиль, Павлов отметил, что Вероника впервые за все время их знакомства назвала его просто по имени.
Министр
Широкоплечий мужчина лет пятидесяти в сером строгом костюме остановился возле приемной. На массивной латунной табличке было выгравировано: «Министр внешней торговли Российской Федерации Кольцов Василий Николаевич».
Визитер заглянул внутрь.
– Машенька, добрый день! Василий Николаевич на месте?
Девушка, поливающая из крошечной лейки цветы на подоконнике, обернулась.
– Здравствуйте, Виталий Романович! Да, он у себя.
– Мне с ним переговорить нужно. Дело государственной важности, – сказал посетитель заговорщическим тоном, и Маша улыбнулась.
– Никого не впускай к нам. И не соединяй, если кто будет звонить, хорошо? – С этими словами он поставил на стол подарочную упаковку какого-то заморского чая.
– Ой, спасибо. – Секретарша зарделась.
Посетитель вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.
Мужчина, сидевший за громадным столом, поднял голову, и лицо его озарила улыбка.
– Входи, Виталий. Рад тебя видеть.
Мужчины поздоровались.
– Чаю? Кофе? – предложил министр, но посетитель отказался. – Есть коньяк. Хотя о чем это я? Ты ведь не пьешь.
– Как и ты, – сказал Виталий Романович. – Но зачем-то держишь его у себя.
Кольцов пожал плечами, отодвинул в сторону исписанный лист бумаги.
– Не забывайте, господин Фрай, что мне приходится принимать многих людей по самым разным поводам.
Виталий Романович заметил на столе лист с записями, сделанными от руки.
– Я тебя отвлек?
– Если бы это было так, то мы сейчас не разговаривали бы. – Кольцов улыбнулся. – Готовлю доклад по вопросам импортозамещения. Сам понимаешь, какая ситуация сейчас на рынке.
Фрай покачал головой.
– У тебя в министерстве целое управление делопроизводства и куча помощников. А ты сам, от руки текст пишешь?!
– Я привык отвечать за каждую цифру, Виталий, – заявил министр. – Лучше я сам вникну в проблему, нежели зачитаю текст по бумажке. Не хочу что-то мямлить и иметь бледный вид, когда не смогу ответить на неожиданный вопрос президента.
– Резонно, – согласился Виталий Романович, еще раз взглянул на листок, исписанный убористым текстом, затем осмотрел мебель.
Обстановка очень простая, близкая к спартанской, ничего лишнего и вычурного. Рабочий стол с компьютером, несколько стульев, небольшой диван с журнальным столиком и высоченный шкаф с книгами, больше ничего.
– Ты динозавр, Василий Николаевич, – произнес он.
– Что, такой ужасный? – с усмешкой спросил министр.
– Нет, просто исчезающий вид, – пояснил Фрай. – Прости, но на фоне других членов правительства ты выглядишь самой настоящей белой вороной.
Василий Николаевич снисходительно улыбнулся. Виталий, его помощник по безопасности, никогда не приходил без новостей. Но у данного субъекта имелась одна характерная черта. Он не мог обойтись без долгих прелюдий.
Фрай понял, о чем думает Кольцов, и сказал:
– Ладно, я ведь, как ты понял, не просто так пришел.
– Я слушаю, – проговорил министр, и его голос сразу посерьезнел.
– Мне нет нужды тебе говорить о Бильдебергском клубе, – начал Виталий. – В июне этого года прошло его шестьдесят третье ежегодное заседание, в ходе которого рассматривалась одна из ключевых проблем современности: разработка механизмов глобального управления.
– Это не секрет, – заметил Кольцов, когда его помощник по безопасности сделал паузу. – Заседания этой организации всегда проводились в режиме строжайшей секретности, отчего в обществе и возникло мнение, что Бильдебергский клуб, по сути, тайно управляет миром.
– Несмотря на закрытость конференции, список присутствующих, темы, обсуждавшиеся на ней, и суть состоявшихся дискуссий определить было не так уж и сложно, – сказал Фрай. – Кроме европейской стратегии, ИГИЛ и прочей шелухи наподобие долгов Греции, был затронут вопрос украинского конфликта и, как следствие, взаимных санкций, антироссийских и наших по отношению к Западу.
– Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, – сказал Василий Николаевич.
– В этом контексте после традиционного упоминания о российском президенте прозвучало твое имя, – негромко проговорил Виталий. – Не спрашивай, как мне это стало известно. Учитывая, с какой активностью наше министерство ввязалось в эту экономическую войну, я удивлен, что ты еще сидишь в своем кресле. Василий Николаевич, ты сам знаешь, сколько потеряла Европа после того, как твое ведомство вышло с инициативой запретить импорт продовольственных товаров. Я уж молчу о том, какое количество рабочих мест было потеряно из-за этого.
– Складывается такое ощущение, что ты вынуждаешь меня искать слова оправдания. – Кольцов удивленно вскинул брови. – Так я тебе скажу вот что. Наш президент – достаточно лояльный и терпеливый человек. Иначе…
– Иначе список товаров, запрещенных к ввозу в Россию, пополнялся бы ежедневно, да? – договорил за него Фрай.
– И не только это, – спокойно ответил министр, откинулся на спинку кресла и добавил: – Нельзя сидеть с умным лицом и подставлять по очереди щеки для оплеух, как того требует Библия. Ответ не может быть чисто символическим. Наши оппоненты должны уяснить, что не мы начали это противостояние, которое при любых раскладах ведет в тупик.
– Я не политик, Василий, а всего лишь твой помощник по безопасности, – сказал Фрай.
