– Знаешь, у меня чрезвычайно развита интуиция, – сказала она, надевая халат. – Да, мы победили, Дима на свободе. Но мне неспокойно. Что-то гложет меня, причем с тех самых пор, как моего брата выпустили. У меня странное ощущение, что самое главное только начинается.
Павлов поцеловал ее в голову, вдохнул запах волос.
– Это все от переживаний. Идем, я действительно хочу есть. Покажешь, что ты умеешь.
Пока грелся чай, Артем открыл холодильник.
– Давно я здесь ревизию не наводил, – проворчал он, выкладывая на стол колбасу, сыр, оливки.
Среди прочего оказалась банка с арахисовым маслом, и губы Вероники скривились.
– Артем, убери ее, пожалуйста. Мне только от одного запаха плохо станет.
– Ясно. – Павлов понятливо кивнул и убрал баночку с маслом обратно в холодильник. – Аллергия?
– К сожалению. – Вероника вздохнула. – Мне становится дурно только от одного вида арахисового масла.
Внезапно зазвонил мобильник Павлова, и он глянул на дисплей. Это был Гнатюк.
– Да, слушаю, – сказал Артем, прислонив аппарат к уху.
– Вы звонили на этот номер, – раздался незнакомый мужской голос.
– Меня зовут Артемий Павлов, адвокат, – представился он, и в душе у него что-то неприятно заскребло, будто предвещая беду. – Я звонил Олегу Станиславовичу Гнатюку, следователю.
На какое-то время повисла гнетущая пауза, затем тот же голос произнес:
– Гнатюк погиб.
– Как это? – опешил адвокат.
– Обнаружен мертвым в воде. По предварительной версии, утонул. Ведется проверка.
Павлов услышал гудки и положил телефон на стол.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила Вероника и замерла у холодильника, дверца которого была открыта.
– Следователь Гнатюк, который вел дело твоего брата, утонул, – сказал адвокат.
На лице женщины проступила бледность. Она закусила губу и безмолвно смотрела на Артема.
«Утонул, – проговорил он про себя, словно пробуя это слово на вкус. – Утонул сам или утопили?» – внезапно пронзил его мозг не самый простой вопрос.
Прокололся
– Все, хватит, – срывающимся голосом сказал Морозков, отжался последний раз, без сил упал на пол, медленно встал, встряхнул руками.
– Слабо, Док, – осуждающе сказал Тихий. – Артист и Отставной сегодня до сотни дошли. А ты и восьмидесяти не сделал.
– Как могу, – огрызнулся Док, потер ладони и закатал на лоб балаклаву.
– Надень обратно, – спокойно приказал Тихий.
– Мне жарко!
– Мне до фени, жарко тебе или холодно. Надень, придурок, – все таким же ровным голосом произнес бригадир. – Тебя видят.
Морозков с вызовом повернул мокрую от пота голову в сторону тренирующихся людей, затем с явной неохотой надвинул на лицо раскатку.
– Я устал повторять тебе прописные истины, болван, – сквозь зубы проговорил Тихий. – Каждый раз одно и то же. Как будто на детскую площадку вышел, решил в солдатики поиграть. Пошли.
– Куда? – озадаченно спросил Морозков.
– Тебя хочет видеть Санитар.
– Зачем?!
Тихий проигнорировал этот вопрос и направился к выходу. Док последовал за ним.
Когда они вошли в кабинет Санитара, тот крутил педали на велотренажере. В специальной подставке у руля стояла бутылочка минералки. В ушах председателя «Профсоюза» были наушники. Заметив посетителей, он снял их, отключил плеер.
– Как дела, Док? – беззаботно поинтересовался босс, не переставая крутить педали.
– Нормально, – осторожно произнес Морозков.
В кабинете Санитара он чувствовал себя неуютно. Док был здесь всего лишь однажды – получил нагоняй за то, что, исполняя заказ, случайно сбил на машине какого-то старика, который, как выяснилось, оказался отцом важного и нужного мента. Дед остался жив, но руководитель «Профсоюза» все равно наложил на Морозкова нехилый штраф.
Для чего его вызвали на ковер сейчас? Неужели из-за того самого дела по взрыву?
– Я не разделяю твоего мнения насчет того, что все нормально, – сказал Санитар и покачал головой. – Ты крупно лажанулся. Засветился на пленке. Тот самый парень… как там его? Осокин, да?
– Именно, – подтвердил Тихий.
– Его отпустили. На него работал адвокат Павлов. Знаешь такого?
– Павлов, – слегка ошарашенно повторил Док.
Так вот с кем он тогда сцепился у Лилии! Ему ведь показалось знакомым лицо этого паршивого интеллигента! Да, это был конкретный прокол. Адвокатишка оказался крепким орешком. Этот неприятный инцидент Морозков запихнул в самый дальний угол своих воспоминаний, предпочел бы забыть о нем навсегда. Но, как оказалось, еще не все было закончено.
– Ты запорол все, что только мог, – между тем продолжал Санитар. – Я уж молчу про то, что ты ездишь на тачке с блатными номерами. Напоказ решил выпятить свою красивую жизнь, да?!
Голос босса набирал силу. Док вжал голову в плечи, подсознательно пытаясь казаться меньше ростом.
– В нашем уставе сказано, что вся работа на стороне, не исходящая от «Профсоюза», должна согласовываться с руководством, – чеканил слова Илья Робертович. – Ты поставил в известность Тихого, когда решил заварить эту кашу?
– Нет, – выдавил Док.
– Ты очень сильно рисковал. Облажался с камерой, засветился в салоне. Павлов о тебе все знает, – жестко сказал Санитар. – Своим разгильдяйством ты ставишь под удар весь «Профсоюз». Что было бы, если бы менты взяли тебя прямо там, у машины?!
Док хотел было сказать, что история не терпит сослагательного наклонения, но счел благоразумным промолчать. Сейчас не та ситуация, чтобы отстаивать свою точку зрения.
– Дошло до того, что тебя вызвали на допрос. Фактически ты был на грани фола, – подвел итог Илья Робертович.
– Я ничего не сказал, был не один, меня инструктировал адвокат, – оправдываясь, сказал Док.
– В задницу тебя вместе с твоим адвокатом! – презрительно бросил Санитар. – Вот Павлов – да. Это настоящий специалист. Он сделал всю работу за этого никчемного следователя.
Док молчал, разглядывая рыбок, снующих в аквариуме.
– Следователь утонул в эти выходные, – донесся до него голос Санитара. – Мы организовали несчастный случай. Моли бога, чтобы тебя вновь не стали дергать на допросы.
Морозков оторвал взгляд от рыбок и уставился на босса, прокручивая в голове то, что сейчас услышал. Гнатюк умер? Отличная новость!
– Конечно, эту услугу тебе нужно будет отработать. Без оплаты, на общественных началах, по-тимуровски. – Илья Робертович отпил минералки и продолжил: – Тихий подберет тебе заказ. Это первое.
