Казанова остолбенел: фигура читала начало его повести «Дуэль». Наизусть!
– … на двадцать восьмом году жизни трагично впадает в немилость правительства, а на двадцать девятом году фортуна ему улыбается и он бежит из тисков того святого правосудия, чье наказание он больше не мог выносить.
Казанова не мог поверить своим ушам: его охватил и ужас, и восторг, и полная беспомощность.
– Кто вы? – смущенно спросил он.
– Блажен тот преступник, который может тихо выносить заслуженное им наказание, дожидаясь конца своего срока со смиренным терпением; несчастен тот беззаконник, который, совершив грех, не имеет мужества, чтобы искупить и загладить свою вину, четко подчиняясь приговору.
– Кто Вы?
Маска молчала, пронизывая Казанову суровым, острым взглядом. Сердце его прыгнуло в горло.
– Почему Вы это читаете? Где Вы нашли этот текст?
– Вы удивлены, что Ваши книги находятся у книготорговцев? – дама перешла на французский.
Казанова узнал ее полные розовые губы.
– Это Вы? – спросил он нервным шепотом.
– Кто? – ответила она с улыбкой соучастницы.
– Александра, я Вас искал весь… – Казанова оглянулся. – Не снимайте маску. Пойдемте со мной.
Они вышли в вестибюль, оставляя позади начинающееся струнное пиццикатто второй части концерта.
– Как Вы нашли эту книгу?
Он все еще не мог поверить, что она наизусть выучила отрывок его произведения, что это произведение вообще кого-то еще могло интересовать.
– Очень просто.
– Зачем она Вам?
– Мне сказали, что вы писатель. Мне стало интересно.
– Неужели эту книгу все еще можно найти? Ее никто не читал, когда она вышла.
– И зря.
– Что?
– Я пока прочла только первую часть, но она произвела на меня сильное впечатление.
– Эта маленькая незначительная заметка произвела на Вас сильное впечатление?
– Это настоящая повесть. Глубокомысленная, интригующая, со своей особой структурой и своим обрамлением, написана в изысканном, волнующем и, я бы даже сказала, повелительном стиле.
Никто никогда Казанове не говорил ничего подобного. Никто его так не хвалил.
«„Обрамление“, „повелительный стиль“. Боже мой, как прекрасно это звучит», – подумал он.
– Правда? Вы считаете?
– Только можно я Вам задам один вопрос? – она сложила веер.
– Прошу покорнейше.
– Непростой вопрос?
– Непростой?
– Да.
Казанова посмотрел на людей, крутящихся в вестибюле.
– Если непростой, тогда, может быть, нам лучше выйти на улицу и подышать свежим ночным воздухом?
Они вышли из Прокураций через заднюю дверь. Позади огромного здания почти никого не было – все карнавальщики уже давно скопились на площади. Казанова повел Александру по узкой слабо освещенной калле к кампо Русоло, где стояла самая маленькая церковь города – Сан-Галло. Александра остановилась у колодца.
– Этот венецианец, о котором Вы пишите, – она подняла к нему глаза, – был преступником, заключенным. Он бежал из тюрьмы за границу. Он, по Вашим словам, «отказался от реабилитации на родине».
– Да.
– Каково было его преступление?
– Самое банальное и непримечательное.
– А именно?
– Один государственный шпион донес правительству, что он занимался чернокнижием и был богохульником.
Под маской Александры снова мелькнула улыбка.
– И сколько ему присудили?
– Его без суда приговорили к пяти годам заключения в «Свинцовой кровле», из которой никто никогда не совершал побег. Он просидел там пятнадцать месяцев.
– Почему тюрьма называется «Свинцовой кровлей»?
– Она расположена на верхнем этаже Дворца дожей, под крышей, которая сделана из свинцовых плит.
– Дворец дожей? – она удивилась. – Там, где живет дож? Там, где заседают государственные советы?
– Да. Эта тюрьма предназначена для политических преступников и для заключенных высокого положения.
– Но как же тогда он там оказался, если не был ни политическим преступником, ни из знатной семьи?
– У него был очень важный и влиятельный покровитель – сенатор Маттео Брагадин, представитель одного из самых древних родов республики. Когда-то случайно, будучи убогим двадцатилетним скрипачом, он спас жизнь этому господину, за что сенатор его приютил и стал его самым близким другом, его отцом.
– Но, значит, Ваш герой не очень чтил своего покровителя?
– Почему?
– Потому что он читал запрещенные государством книги.
– Сенатор сам занимался каббалой.
Капля лунного света блеснула на ее губах.
– А мужество, мессер Казанова?
– Не понимаю?
– Вы пишите, что у Вашего героя не хватало мужества, для того чтобы искупить и загладить свою вину.
– Свобода для него была важнее проявления мужества.
– Важнее даже своей родины? Своего любимого города?
– В то время – да.
– А сейчас?
Казанова услышал звук медленно подкрадывающихся каблуков. Он посмотрел по сторонам, и звук затих.
– Когда герой моей повести был еще маленьким мальчиком, – он нежно взял Александру за локоть и повел ее к мосту, расположенному над каналом Орсеоло, – он был очень хилым, глупым и страдал от носовых кровотечений. Родители особенно не обращали на него внимания, полагая, как говорили врачи, что мальчик долго не проживет. До восьми лет он рос с бабушкой Марцией, единственным человеком, проявлявшим к нему теплоту и заботу. Однажды бабушка, потеряв веру в лекарства, прописанные врачами, решила его вылечить другим, особым, методом. Она подняла мальчика рано утром, задолго до того, как на улицах появляется народ. Они сели в гондолу и поплыли на остров Мурано. Мальчик очень боялся, потому что бабушка никому не сказала, что они поплывут на остров. Все было очень таинственно. На острове они зашли в чудовищный сарай, в котором стояла старая, дряхлая женщина и бегало несметное количество кошек. Бабушка дала женщине серебряный дукат. Женщина сказала мальчику не бояться, взяла его на руки и закрыла в деревянном сундуке. Мальчик дрожал, как последний лист на осеннем ветру, из носа ручьями текла кровь. Он слышал жуткий шум: крики, плач, пение, хохот. Женщина стучала по сундуку, трясла его. Мальчик думал, что ему пришел конец. Вдруг стало тихо. Сундук открылся, и колдунья вытащила дрожащего мальчика. Кровь перестала течь. Она его раздела, положила на постель, сожгла корешки, собрала дым в простынь, ею же обернула мальчика, произнесла новые заклинания, дала ему пять сахарных облаток, протерла его шею и виски благоуханной мазью и одела. Она ему обещала, что кровотечения пройдут, но только если он никому не расскажет про ее секретное лечение, а если расскажет, то тут же умрет…
