Другое поле применения региональных тенденций в Республике Сербии касается оценки необходимости регионализации. Каковы действительные интересы тех участников дискуссии, которые пытаются разделить Сербию на регионы? В Сербии существуют два региона, которые завоевали административно-территориальную автономию – Косово и Метохия и Воеводина. В вертикальной структуре власти автономии располагали определенными правами, которые с 1945 года до сегодняшнего дня изменялись (сегодня Косово и Метохия находятся под протекторатом ООН).
После смены политической власти в Республике Сербии в октябре 2000 года оживились дискуссии о регионализации. Предлагается создать аж шесть регионов, полагая, что это будет признаком демократии. Создаются коалиции с целью регионализации Сербии. Так две небольшие партии – Лига за Шумадию и Лига социал-демократов Воеводины – создают соглашение, в соответствии с которым «Шумадия, Воеводина, да и остальные регионы должны получить свой парламент, правительство, бюджет», а Скупщина Республики Сербии должна разделиться на две палаты (палату регионов и палату граждан). А на вопрос, в чем состоит цель регионализации, они отвечают: «Не назначение князя в каждый регион, а очень рациональная концепция» («Борба за регионализациjу», Политика, 28.11.2003).
Так отчетливо продемонстрирована политическая сущность регионализации. Речь идет о создании инструмента для ускоренного дробления власти. При наличии общин как формы институционального решения локальных проблем граждан, создание искусственных регионов должно удовлетворить стремление к власти местечковых князей. Это подтверждает отсутствие аргументации, оправданности создания новых регионов или расширения полномочий существующих. Утверждения об «очень рациональной концепции» ничего не значат, это обычный пропагандистский лозунг. Если это действительно рациональная концепция, то следует привести доводы, а не давать это на откуп тем, кто считает укрепление регионализации в Сербии путем, ведущим к ее дезинтеграции.
В завершение разговора об этом аспекте проблемы можно сделать вывод: внутренних апологетов регионализации вдохновляет национальный эгоизм, стремление к власти, к осознанному или невольному «отмиранию государства», выраженное в стремлении следовать идеологической моде по имени «глобализм». У внешних сторонников регионализации Сербии есть свои геополитические и геостратегические интересы. Съеживание государственных границ сербского народа – открытая цель некоторых центров мировой власти. Решение принять Воеводину в еврорегионы (совещание в Неаполе, ноябрь 2002 года), несмотря на то, что СР Югославия не являлась членом Совета Европы, ясно свидетельствует о намерениях глобалистов. А употребление международной военной силы с целью «защиты» Косово и Метохии – всего лишь иное средство для осуществления стратегии десуверенизации и деэтнизании.
В сплетении внутренней и внешней заинтересованности в регионализации Республики Сербии следует ожидать нарастания конфликтности во всех подсистемах общества.
Социология и регионализм
В какой мере социология помогает нам понимать и объяснять проблемы регионов и регионализации? Может ли социология указать нам на причины распространения регионализма и на его критику как идеологии? Может, все дела, связанные с регионализмом, имеют политический, а не теоретически социологический характер?
В этом вопросе, как и в других попытках объяснить другие общественные факты и явления, отражается плюрализм социологического подхода. От социологии мы можем ожидать: 1) понимания значения регионального поведения и воздействия (рационального, традиционного, аффективного); 2) разоблачения скрытых и провозглашаемых интересов регионализма и форм устремления к власти, основанных на регионализме; 3) установления причин конфликтов, возникающих вокруг регионализма; 4) описания региональных институтов и организаций; 5) выявления основных процессов в обществе, стимулирующих регионализм; 6) распознавания основных субъектов регионализма (политики, интеллигенция, ученые, «народ»).
Социология призвана исследовать условия в обществе, вызывающие к жизни регионализм. Здесь мы указали на процессы глобализации и демократизации как на общественную основу регионализма. Стратегия деэтатизации и денационализации (деэтнизации) есть выражение глобальной картины мира, в котором существуют ранимые, или слабеющие, или никакие суверенитеты государств.
Между тем, существует еще один вопрос, который можно рассмотреть с социологической точки зрения. Что позволяет превратить региональное мышление в политическую программу? Регион – часть государства. Как объяснить, что одна культурная, национальная, религиозная часть государства становится политическим движением с государственными претензиями (Косово и Метохия)? В этот процесс встроен не только феномен проникновения во власть (каждая власть стремится к распространению), но и «международный интерес» (децентрализация государства и и интеграция в Европу, ослабление роли нации).
* * *
Как будет развиваться отношение к регионализму в будущем? Мировое сообщество развивается не только в направлении структурного осложнения взаимных связей, но и в общественно-экономических противоречиях. Ответ на такую картину современного мирового сообщества может быть двояким: или мир договорится о стратегическом решении нарастающих сложностей на основе равноправия и солидарности, или все-таки в мире возникнет новая доминирующая структура с ярко выраженной ответственностью руководства. Первый путь – путь всемирной демократии и права, второй – власть силы и отсутствия свободы в мире.
Война и мир на Балканах под крылом западных демократий
Бомбардировки НАТО и демократия
Наступила искусственная понятийная путаница вокруг демократии. Авторы, писавшие о демократии в XIX и XX веках, и думать не могли, во что выродится лучшее в истории политическое устройство. Кто может сегодня с уверенностью утверждать, что такую систему власти не в чем упрекнуть?
Основная идея демократии состоит в том, чтобы народ выбирал свою власть и контролировал выполнение коллективно принятых решений, чтобы все граждане были равны перед законом и чтобы суд был независимым. С философско-политической точки зрения такая форма государственной власти поддерживает справедливые стремления граждан к лучшей жизни благодаря общественным институтам.
В начале современной эпохи идея избрания гражданами своей власти и ее ответственности перед теми, кто ее выбрал, находилась в оппозиции к абсолютистским монархиям и диктатурам различного типа. Власть, которая вручалась божьими законами или возникала в результате насилия и узурпации, оспаривалась демократической идеей власти и управления. Нет смысла специально упоминать об энтузиазме, с которым была воспринята эта идея и порожденная ею политическая сила. Сегодня мы живем под сенью триумфа демократии, ее всеобщей обязательности, которую никто не подвергает сомнению: весь мир станет демократическим (Аврамович, 1998).
Но все-таки мечта о демократическом мире воплотилась далеко не лучшим образом. Появились проблемы, которые, оставшись без разрешения, могут подорвать всеобщее восхищение последним в истории политическим идеалом. Проблема, о которой мы говорим, в основном касается различий между внутригосударственными системами политических институтов (и политическим поведением) и внешнеполитической активностью тех же самых государств.
