А потому приходилось торопиться, готовясь к встрече с Проклятыми прямо на ходу.
Рваные порывы ветра бросали в лицо моросящую влагу, но холода Дарт не ощущал. Ему даже нравилось происходящее. Все лучше, чем лезть в канализацию или в подвалы Старого города.
О приближении к месту охоты стало известно за пару кварталов. Еще не было слышно криков, не видно вспышек, а по коже уже побежали привычные мурашки, в голове зашумело, а в кончиках пальцев появилось покалывание: Проклятых много, и они совсем близко, не таятся, но пока не напали – пугают, питаясь ужасом добычи. Сейчас твари наиболее уязвимы.
– Держись следом, – не оборачиваясь, отрывисто бросил Патрик.
Наставник всегда произносил эту фразу, когда считал, что до схватки остаются считаные мгновения. Ответа он не ожидал.
В шуме дождя проступил звук далекого плача. Тоскливого, безысходного. Плача о невосполнимой утрате даже не человека – всего мира. Дарт уже не раз слышал, как стенают Плакальщицы, и потому не поддался их силе. В первый раз, услышав этот отчаянный вопль, он попросту отключился, а когда Патрик привел его в чувство с помощью ведра ледяной воды и пары зуботычин, парнишка обнаружил себя лежащим в какой-то грязной канаве в позе эмбриона. Приступы тоски и отчаяния еще некоторое время преследовали его, хотелось то ли напиться, то ли разбить себе голову, то ли просто лечь и тихо сдохнуть.
Они миновали собор Святого Николаса и вылетели на площадь Единения. В самом ее центре стояли три повозки, возле которых сгрудились люди. Человек десять. Кто-то лежал навзничь, обхватив голову руками; кто-то полз в никуда, цепляясь за скользкий булыжник; одна женщина сорвала с себя плащ, разодрала на груди платье и теперь стояла на коленях, простирая руки к небесам. Ее губы шевелились то ли в молитве, то ли в проклятиях.
– Вы вовремя… – Рядом материализовалась фигура Ская, опытного Охотника, чей лысый череп чуть ли не крест-накрест рассекала пара кривых шрамов. – Я и Марк заходим слева, Крис и Берта – с тыла. Вы начинайте справа.
– Понял, – кивнул Патрик.
Давление на виски усилилось, во рту появился привкус железа.
Времени до атаки Плакальщиц почти не осталось.
Наставник резким движением распахнул плащ; в правую руку, будто сама собой, прыгнула рапира, в левую – зачехленный пистолет. Дарт последовал его примеру, но лишь затем, чтобы быть готовым ассистировать. Вместо рапиры он достал кинжал длиной в предплечье.
Первую Плакальщицу они встретили возле летней купели. Та стояла на каменных ступенях и тянула руки в сторону грузового обоза. Ветер трепал рваный балахон, служивший ей одеждой.
Температура резко упала. Дыхание превратилось в клубы белого пара, а в лицо повеяло стужей. Дарт бросил взгляд на мостовую – по камням, в стороны от Плакальщицы, потянулись ледяные разводы.
Патрик сорвал с пистолета чехол, нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Раскаленный металл сбил Плакальщицу с ног, отбросил ее к одной из резных колонн, поддерживающих крышу над купелью. Тело, завернутое в дырявое тряпье, ненадолго замерло, став похожим на кучу мусора, а затем сильно вздрогнуло, зашевелилось. Но Патрик не позволил Проклятой подняться. В несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, он с силой пнул Плакальщицу, и та взвыла, опрокинулась навзничь. С ее головы слетел капюшон, явив взорам Охотников череп, обтянутый сморщенной желтоватой кожей. На месте глаз Проклятой зияли пустые провалы, огромный рот кривился в хищном оскале, растягиваясь на половину лица.
Патрик атаковал рапирой. Ее лезвие сверкнуло в тусклом свете масляных фонарей, глубоко вошло в шею Плакальщицы. Та обхватила сталь голыми руками, зашипела, из раззявленного рта брызнуло нечто черное, пузырящееся. Дарт знал, что это не кровь – в адских созданиях нет крови. Все они давно умерли, но отчего-то до сих пор бродят по Островам. Жестокие, прожорливые, смертельно опасные.
Наставник провернул оружие, а потом резко дернул. Проклятая закашлялась, дрожащей рукой потянулась к обидчику. Вторая рука сучила по мостовой – длинные птичьи когти на ее пальцах еле слышно скрежетали.
Патрик брезгливо отступил, вполоборота кивнул Дарту. Тот выудил из кармана плаща «Слезы Господни» – небольшую склянку с пульсирующей внутри алой искрой, привычным движением снял защитную печать, а затем, слегка замахнувшись, метнул склянку в Плакальщицу. Та попыталась отпрянуть, но слишком ослабела.
Разбилось стекло, выпуская на свободу огненное буйство.
Охотники продолжили путь, а за их спинами горело немертвое создание. Давление в висках Дарта немного ослабло, но не исчезло. Наверняка утром в окрестных домах найдется не один труп – многие попытаются наложить на себя руки. И кому-то это удастся.
Они успели уничтожить еще двух Плакальщиц, когда ночной город, будто бритвой, рассек женский визг. Источник звука явно находился на площади. Патрик досадливо сплюнул себе под ноги: всего в нескольких шагах от охотников колыхались сразу три размытые тени. Вместе они создавали вокруг себя глухую тяжелую стену отчаяния. Их завывания давили на плечи не хуже каменных глыб, призывали оставить этот неблагополучный мир и скорее отправиться в мир иной, куда более теплый и справедливый. Даже тренированные Охотники не рисковали подойти к троице Плакальщиц вплотную. А те, уже заметив новую добычу, обратили все свое давление на нее.
Женский визг поднялся до самых небес, потом резко оборвался.
– Помоги им! – нехотя бросил наставник. – Если сможешь. Не смей подставляться.
Дарт сдержался, чтобы откровенно не разулыбаться. Совсем другое дело – полная свобода действий. Наконец-то. Обычно во время охоты, к сожалению большинства учеников, им не дозволялось напрямую вступать в противоборство с Проклятыми. Можно и нужно было ассистировать, прикрывать спину, служить глазами и ушами, а если потребуется, то и крепким плечом или быстрыми ногами, но никакого проявления инициативы. За нарушение этого правила полагалось строгое наказание, вплоть до изгнания из Ордена Охотников. В прошлом слишком многие горячие головы, еще не прошедшие должного обучения, но уже чувствующие собственную силу, платили за излишнюю самоуверенность жизнью. Проклятые редко оставляют раненых.
– Я понял, – кивнул он.
Вокруг площади звучали выстрелы, меж домов виднелись отблески пламени – Охотники исправно выполняли свою работу, но почему их так мало? Засада удалась на славу, вот только ловчих явно не хватает.
Дарт пулей вылетел на площадь Единения и остолбенел. Вместо ожидаемой им Плакальщицы (пусть даже не одной) возле повозок возвышалась фигура Молотильщика – огромной мускулистой твари двух с лишним метров роста в обрывках заводской униформы, обвязанной ржавыми цепями и покрытой темной коростой застывшей грязи. В одной руке Молотильщик держал стальной молот, поднять который обычному человеку вряд ли под силу, в другой – за ноги безжизненно болтающееся тело женщины. Уже без головы.
Такого разворота событий Дарт никак не ожидал. Обычно, чтобы справиться с Молотильщиком, объединялись две-три пары Охотников. Этот Проклятый обладал завидной живучестью и устойчивостью к физическим повреждениям, к тому же отличался невероятной способностью к регенерации, если имел доступ к свежей плоти. Сейчас же, на площади, в мясе недостатка не было.
