– Поосторожнее там!
– Камера смертника – вполне безопасное место, Майкл.
– Тебе виднее.
Лейси закрыла дверь своего кабинета и достала толстую папку с памятками Сейделл. Открепив один листок, озаглавленный «Убийство Сона Разко и Эйлин Мейс», она не в первый раз прочла:
«Джуниор и Эйлин Мейс жили с тремя детьми в деревянном доме на Тинли Род, примерно в двух милях от резервации таппаколов. (В то время около половины таппаколов проживали на земле племени, остальные были рассеяны вокруг, недалеко. Около 80 процентов жили в округе Брансуик, но некоторые забирались даже в Джэксонвилл.) Днем 17 января 1995 года, когда все трое детей находились в школе, Сон Разко пришел в дом Мейсов. Разко и Джуниор Мейс дружили и возглавляли оппозицию строительству казино. Джуниор, водитель грузовика в компании из Морвилла, Флорида, был в это время на работе. Если у Сона и Эйлин была любовная связь, то цель его визита очевидна. Их нашла в спальне обнаженными, без признаков жизни, старшая дочь Эйлин, вернувшаяся из школы в 4 часа дня. По показаниям патологоанатома, смерть наступила между двумя и тремя часами пополудни. Джуниор имел пристрастие к выпивке. Доставив заказы, он вернулся на склад в Морвилле, сел за руль своего пикапа и поехал в бар. Там он выпил две кружки пива и поиграл в дротики с человеком, оставшимся неопознанным. В 18.30 его нашли на стоянке, рядом с пикапом, без сознания, видимо, пьяного. Оба убийства были совершены из незарегистрированного короткоствольного револьвера „Смит энд Вессон 38“. Револьвер нашли под креслом пикапа Джуниора, там же лежал бумажник Сона. Мейса отвезли в больницу Морвилла. Полиция, действуя по анонимному звонку, прибыла в больницу и сообщила Джуниору о гибели его жены и Сона. Ночь он провел в больнице, затем был переведен в тюрьму. Ему предъявили обвинение в двойном убийстве и не допустили на похороны жены. Он твердил, что невиновен, но его никто не слушал.
На суде, перенесенном по решению судьи Клаудии Макдоувер из округа Брансуик в Панама-Сити, Мейс предъявил двух свидетелей своего алиби, работников фирм, куда он в тот день завозил заказы. По показаниям первого свидетеля, между 2 и 3 часами дня Мейс находился в 30 милях от места преступления, по показаниям второго – в 15 милях. Согласно протоколам судебного заседания, показания этих свидетелей не произвели большого впечатления. Обвинитель настаивал, что Джуниор мог, выполнив работу, побывать дома между 2 и 3 часами. Осталось неясно, как он смог бы вернуть грузовик, пересесть в пикап, съездить домой, убить двух людей, а потом снова поменять машины.
Штат положился на показания двух тюремных доносчиков, Тодда Шорта и Диггера Роблеса. Оба показали, что в разное время были сокамерниками Джуниора, хваставшегося, как он застал свою жену в постели с другим мужчиной и обоих застрелил. В их удивительно схожих показаниях перед присяжными говорилось, что Джуниор гордился содеянным, совершенно не раскаивался и недоумевал, за что его судят. (По слухам, оба доносчика исчезли вскоре после суда.)
Ключевую роль сыграла находка бумажника Сона в пикапе Джуниора. По законам Флориды, для вынесения смертного приговора обвиняемый должен совершить, в дополнение к убийству, что-то еще: изнасилование, ограбление, похищение человека. Поэтому факт кражи бумажника переводил дело из категории убийства при отягчающих обстоятельствах в категорию тяжкого убийства.
Окончательно защиту Джуниора разрушил найденный в его пикапе револьвер. Эксперты по баллистике из криминалистической лаборатории штата показали, что извлеченные из тел пули были, без сомнения, выпущены из этого револьвера калибра 38.
Вопреки адвокатскому совету (Джуниора защищал назначенный судом новичок, для которого это было первое дело о тяжком убийстве), подсудимый произнес речь в собственную защиту. Он категорически отрицал, что имел какое-либо отношение к смерти жены и друга. Джуниор утверждал, что его подставили из-за его борьбы со строительством казино. По его словам, в баре ему что-то подмешали в пиво: он выпил всего три кружки, но отключился и не помнит, как выходил. Хозяин бара показал, что Джуниор выпил не меньше трех кружек и что он, хозяин, сам отвел его к пикапу.
Из протокола следует, что Джуниор, выступая, держал себя с достоинством, несмотря на длительный перекрестный допрос.
Револьвер, бумажник, два доносчика, защита, положившаяся на нетвердых свидетелей алиби подсудимого, сам подсудимый, почти ничего не помнивший по причине опьянения, – все это подтолкнуло присяжных к вынесению обвинительного вердикта. На стадии определения приговора адвокат Джуниора вызвал его брата Уилтона и кузена, показавших, что Джуниор – преданный муж и отец, не запойный пьяница, огнестрельного оружия не имел и много лет из него не стрелял.
Присяжные вынесли два смертных вердикта.
На протяжении всего суда, длившегося восемь дней, судья Макдоувер, впервые председательствовавшая на процессе о тяжком убийстве, практически во всем подыгрывала обвинению. Об уважении к правам Мейса свидетельствовало только ее согласие перенести судебное разбирательство в другой город. Судья позволяла высказываться свидетелям от штата и не принимала во внимание возражения защиты, зато поддерживала практически все возражения обвинения на показания свидетелей защиты. В дальнейшем ее поведение на суде служило поводом для многочисленных апелляций, в решениях по апелляционным жалобам фигурировали сомнения в законности приговора. Тем не менее приговор раз за разом оставляли в силе».
Все два с половиной часа, потребовавшиеся на дорогу до тюрьмы, Лейси не переставала думать о Хьюго. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как они проделали тот же самый путь вместе, сонные и поглощавшие кофе, чтобы снова не уснуть. Тогда они говорили о своем недоверии к Грегу Майерсу и к его версии о крупном заговоре. Но оба ощущали опас– ность.
Как они были наивны!
Вот и округ Бредфорд. Указатели привели ее в Старк, потом к тюрьме. До корпуса Q пришлось шагать целых полчаса. Был полдень понедельника, других адвокатов в корпусе не было. Лейси пятнадцать минут ждала в маленькой комнате, пока не привели Джуниора. Его руки были скованы наручниками. Надзиратели сняли наручники, и он уселся по ту сторону пластиковой перегородки. Сняв трубку, он сказал с улыбкой:
– Спасибо, что пришли.
– Здравствуйте, Джуниор, рада снова вас видеть.
– Отлично выглядите, Лейси, несмотря на события. Надеюсь, травмы заживают.
– Главное, волосы отрастают, остальное не так важно.
Джуниор усмехнулся. В этот раз он был оживленнее и словоохотливее. Лейси поняла, что он с надеждой ждет своих вашингтонских адвокатов. Впервые за много лет забрезжила надежда.
– Мне жаль вашего друга Хьюго, – проговорил он. – Приятный был парень.
– Спасибо. – Говорить о Хьюго ей не хотелось, но времени у них было много, тем для разговора тоже. Лейси сказала, что его родня старается не падать духом, но трудностей хватает. Его интересовала авария, ее обстоятельства, время, что с тех пор удалось выяснить. Джуниор сомневался, что это был несчастный случай; она заверила его, что аварию подстроили. Он удивился, что в расследовании гибели Хьюго не принимает участия никто «извне». Лейси, аккуратно подбирая слова, объяснила, что все к этому идет. Они поболтали об Уилтоне, Тодде Шорте, вашингтонских адвокатах, о жизни в камере смерт– ника.
