– Черно – белая фотография передает таинственную игру светотени, создает ощущение, что вы, – житель цветного мира, заглянули в параллельный мир. В этом мире другие формы, линии, эмоции.
–Чем отличается обычный фотограф от фотохудожника? – вопрошал Даниил, сжигая женщину синим пламенем своих глаз. И сам отвечал:
–Тем, что фотограф хорошо изучил техническую сторону пользования фотоаппаратом и методы изготовления снимков. Художник – это человек настроения. Он ловит момент наилучшего сочетания света и тени; гармонии цвета, если пленка цветная; создает композицию видимой им картины. Он любит искусство ради искусства, а не ради денег.
А вам никогда не приходил в голову такой парадокс: многие верят в то, что во время сна душа покидает тело? Это означает, что фотографируя спящего человека, вы фотографируете мертвеца.
Консультант в порыве ужаса прикрыла рот ладошкой.
Подошедшая Мэйбл с иронией обратилась к Голденблюму:
– Извините, что прерываю вашу познавательную лекцию, сэр, но мне показалось, что вы обсуждаете личные дела.
Детектив показала свой значок консультанту.
Женщина с трудом и с большой неохотой оторвала взгляд от прекрасного лица собеседника.
– Что – то случилось? – нервно спросила она.
– Пожалуйста, назовите мне свое полное имя, – сказала Браун, бросив быстрый взгляд на бейдж консультанта, прочитав «Энн Андерсон».
– Энн Мари Андерсон, – ответила та. А в чем дело?
– У полиции есть предположение, что очень опасный серийный убийца с красивой внешностью знакомится с женщинами, имеющими имена, обозначающие цветы. Он встречается с ними в нелюдных местах без свидетелей, например, дома у жертвы, и отравляет их ядом, который подсыпает в напитки.
Ваше имя не «цветочное», как я убедилась только что, но все равно будьте осторожны, поведение маньяка непредсказуемо.
Консультант недоверчиво посмотрела на Даниила. Тот никак не реагировал на слова детектива и равнодушно смотрел на рекламные плакаты. Женщина – консультант спросила его деловитым тоном:
– Могу ли я вам чем – то помочь, сэр?
– Нет, спасибо. Я просто искал собеседника, – улыбнулся он, показав белоснежные зубы, и не глядя на детектива Браун вышел из помещения.
Мэйбл не пошла за ним следом. Возвращаясь в этот день домой, она часто посматривала на машины, отражающиеся в зеркале заднего вида и на идущие рядом с ней авто, пытаясь угадать, не следит ли за ней сумасшедший фотограф. Около дома она осмотрелась, и не увидела незнакомых машин.
Браун тревожно окинула взглядом пожарную лестницу, проходящую рядом с ее окнами на третьем этаже.
«На ночь нельзя открывать окна», – подумала она. – «Но я ведь задохнусь от жары. А кондиционер мотает много электричества, но придется потратиться: необходимо думать о безопасности, когда бросаешь вызов опасному преступнику».
Заходя в дом и собираясь зайти в лифт, Мэйбл сняла пистолет с предохранителя, внимательно всматриваясь, нет ли кого – нибудь в подъезде. Все было чисто.
Ночью ей приснился сон, что она летит в самолете. Она смотрела в иллюминатор. Неожиданно в него прилетел небольшой обломок астероида и стекло разбилось. Звук был похож на разбиваемую об асфальт пустую бутылку. Она отшатнулась от иллюминатора и в испуге проснулась.
Мэйбл села на кровати и схватила с тумбочки пистолет. Потом посмотрела на свое окно. Все было в порядке: стекло не разбито. Осторожно подкралась к окну и выглянула на улицу. Во дворе двое подвыпивших мужчин удалялись к арке, соединявшей ее дом с соседним. В свете фонарей на асфальте поблескивали осколки разбитой бутылки.
Мэйбл не смогла уснуть до утра, раздумывая о том, как ускорить задержание Голденблюма на месте преступления. Но в голову ничего умного не приходило. Были мысли о разных вариантах «чудесной» поимки преступника, которые больше походили на сценарии мистических фильмов: неизвестные могущественные силы помогали ей установить торжество справедливости. На работу Браун пошла невыспавшаяся и недовольная собой.
********
Через неделю, в свой выходной, Мэйбл проспала до десяти утра. Не спеша поела, посмотрела телевизор и посмотрела в интернете комиксы. В четыре вечера она поехала в парикмахерскую, которая находилась недалеко от дома в Бруклине. Она наблюдала за машинами, предполагая, что фотограф следит за ней. Но пока ни одна машина не вызвала ее подозрений. После парикмахерской она поехала в супермаркет за продуктами. Из магазина Браун возвращалась в девять вечера.
Дневная летняя жара немного отступила. Мэйбл ехала по центральному району Бруклина. Начал накрапывать мелкий дождь. Вдалеке мелькнули две очень тонкие и неяркие молнии. Через десять – пятнадцать минут дождь заметно усилился. Неожиданно поднялся сильный ветер и стал закручивать спиралью листья и мусор.
Проезжая мимо бруклинской Музыкальной Академии, Браун увидела, как на дороге, прямо перед ней, мотоциклист со встречной полосы врезался в машину. После удара об автомобиль, мотоциклист подлетел в воздух и упал на капот машины, которая шла сзади мотоцикла. Его тело соскользнуло с капота, и казалось безжизненным. Мэйбл резко остановилась около места аварии, и, проверив пульс на шее мотоциклиста, начала делать ему искусственное дыхание. По вызову свидетелей происшествия, как обычно приехали три службы. Первыми прибыли пожарные, потом полиция и скорая помощь. Ко времени их приезда парень начал подавать признаки жизни. Детективу Браун пришлось задержаться для составления протокола.
Когда она посмотрела на часы, было 22.56. Холодный дождь уже настолько усилился, что ноги утопали в лужах по щиколотку. Молнии засверкали чаще. Стали появляться звуки грозы. Кто-то напомнил, что сегодня на ночь обещали штормовой ветер и сильный ливень с грозой.
Мэйбл села в свой старенький «Шевроле», чувствуя, как ветер бьет в двери. Машину толкало ветром и стальными струями дождя так, что не было слышно двигателя. Неожиданно, в течение нескольких минут, разразилась страшная гроза. Раскаты грома перемежались гулкими хлопками – взрывами, и небо озарялось как днем на несколько секунд. Дворники на лобовом стекле уже плохо справлялись с потоками воды. Видимость ухудшилась. Неожиданно погасли все фонари и свет в окнах. Наступила полная темнота. Шторм набирал скорость и становился опасным. По радио беспрерывно призывали не выходить из помещений на улицу. Также сообщили, что во всем Нью-Йорке повреждены линии электропередач.
Мэйбл сначала хотела бросить машину и укрыться где-нибудь около домов. Но потом подумала, что до ее дома в Сансет – Парк в бруклинском районе оставалось всего минут десять, а без машины пробираться по глубоким лужам еще опаснее.
Двигаясь на минимальной скорости вслепую, практически по памяти, детектив Браун подъезжала к арке, соединяющей ее дом с другим. Сама арка, не очень длинная, но узкая, была затоплена водой примерно по колено человеку. Но Мэйбл не видела этого из – за водяной завесы. Она решила выйти и посмотреть, насколько безопасна дорога впереди. Подъехав почти вплотную к арке, она ощутила, как машина провалилась одним колесом в яму. Браун много лет ездила по этой дороге и не помнила, чтобы здесь была яма. Открыв дверцу машины и осторожно выйдя из нее, она стала освещать карманным фонарем провалившееся колесо. Ледяные струи немедленно закатились за ворот одежды и намочили насквозь одежду.
