Не взяли Незлобина в армию. Слаб оказался зрением. И вот в землекопах теперь Незлобии. Вместе с другими копает ров. Девушки рядом, подростки, женщины. Старшим – старик Ордынцев.
Объясняет Костя:
– Не взяли в снайперы.
– Тут тоже, Незлобии, фронт, – отвечает Ордынцев.
– Подумаешь, фронт! – усмехнулся Костя. – Канава, ров.
– Не ров, а военный объект, – поправляет старик Ордынцев.
Только сказал, как в небе низко, совсем над землей, над людьми, над окопом пронесся фашистский летчик. Бросил он бомбу. Открыл огонь.
– Ложись! – закричал Ордынцев.
Бросились люди на дно окопа. Переждали огонь врага. Трижды в тот день приходили сюда фашисты.
– Ну, чем же тебе не фронт! – посмотрев на Костю, усмехнулся старик Ордынцев.
Ночь опустилась над лесом, над полем. На отдых ушли отрядники. Рядом на взгорке стоит деревня. Расположились в уютных избах. Только стал засыпать Незлобии, вдруг голос:
– Тревога! Тревога!
Вскочил Незлобии. Момент – на улице. Узнал, в чем дело. Оказалось, с воздуха сброшен фашистский десант. Проснулись люди. Бегут на поле. Промчались кони – наряд охраны. Вернулся Костя к избе, к сараю. Схватил лопату – вперед, за всеми.
Бежит к окопам, где место сбора. А здесь девчата, а здесь Ордынцев. Вдруг с неба – солдат фашистский. Повис на стропах. И прямо в группу.
Не ожидали девчата «гостя».
– Ай, ай! – с испуга.
А Костя словно лишь ждал момента. Схватил Незлобии секиру-заступ. Фашиста в спину.
– А-а-а! – взревел десантник. Осел и рухнул. Лежит, раскинул руки.
Расцеловали Костю друзья-девчата.
– Снайпер, ну, право, снайпер, – сказал Ордынцев.
Отбили люди десант фашистов. Вернулись в избы, ко сну, к покою. А утром снова трубит побудка. И снова люди в суровом поле.
Смешались с фронтом тылы, обозы. Кругом девизом, кругом паролем:
«Врага не пустим!»
«Врага осилим!»
И взмах лопаты как взрыв снаряда. И если надо, она копает. И если надо, она стреляет.
Три приятеля с Волхонки
Гошка, Витька и Алешка – три приятеля с Волхонки.
В дни обороны Москвы население города не только уходило в ряды ополченцев, не только помогало в сооружении оборонительных рубежей и укреплений. Все, кто мог, стали к станкам московских заводов. Жена заменяла ушедшего на фронт мужа, сестра – брата, старики – сыновей, подростки – своих отцов.
Круглые сутки, в три смены работали московские заводы. Все, что необходимо фронту, выпускали тогда заводы: гранаты и мины, колючую проволоку и противотанковые «ежи», железобетонные надолбы, снаряды и другое вооружение, военное обмундирование и много-много другого военного имущества.
На одном из московских заводов и работали трое друзей.
Вот идут они с работы. Вот встречают их мальчишки. Все мальчишки на Волхонке обожают трех друзей. Вот кричат привет мальчишки:
– Здравствуй, Гошка, здравствуй, Витька! Здравствуй, Лешенька, привет!
Остановились ребята, улыбнулись:
– Нас не трое, нас четыре.
Сказали и пошли себе дальше.
Стоят мальчишки, смотрят подросткам вслед, поражаются:
– Где четыре? Как четыре?! Где четыре, если три!
Верно – трое идут ребят. Три спины. Три головы. Четвертой нигде не видно.
Через несколько дней снова мальчишки увидели трех друзей. Озорно кричат мальчишки:
– Здравствуй, Гошка, здравствуй, Витька! Здравствуй, Лешенька, привет!
Остановились ребята, опять улыбнулись:
– Нас не трое – целых шесть!
Сказали и пошли себе дальше.
Опешили вовсе теперь мальчишки, смотрят подросткам вслед, плечами худыми водят:
– Где же шесть, раз только трое?! Трое, трое! Где же шесть?
Снова прошло несколько дней. Вновь идут они с работы – три приятеля с Волхонки, три рабочих паренька – Гошка, Витька и Алешка. Вновь мальчишки на Волхонке отдают друзьям салют:
– Здравствуй, Гошка, здравствуй, Витька! Здравствуй, Лешенька, привет!
Остановились опять подростки, посмотрели на мальчишек и вдруг сказали (у мальчишек даже глаза вразлет):
– Нас не трое, девять нас!
Ухмыльнулись мальчишки, на лицах улыбки глупые – как же понять?
Не мучили долго ребята мальчишек. Достали подростки свои рабочие книжки. Показали. В книжках нормы, в книжках цифры, сколько сделано за день. Вот рябит в глазах от чисел. Вот еще графа – процент. Смотрят мальчишки: сто… сто тридцать… двести… триста.
– Ого-го! – зашумели мальчишки.
Пропали с лиц у мальчишек улыбки глупые. Ясность теперь на лицах. Понятно любому и каждому – триста процентов, значит, работа здесь за троих. Смотрят мальчишки на трех друзей:
– Девять их, конечно, девять! Математика проста!
Улыбаются ребята. Приосанились ребята. Вот шагает по асфальту молодой рабочий класс: Гошка, Витька и Алешка – три приятеля с Волхонки. Три приятеля с Волхонки, лет военных пареньки.
Зоя
Сизой лентой на запад бежит шоссе. Мчат по шоссе машины. 85-й километр от Москвы. Присмотрись налево. Мраморный пьедестал. На пьедестале застыла девушка. Связаны руки. Гордый, открытый взгляд.
Это памятник Зое. Зое Космодемьянской.
Зоя училась в московской школе. Когда враг стал подходить к Москве, она вступила в партизанский отряд. Девушка перешла линию фронта и присоединилась к народным мстителям. Многие жители Подмосковья против фашистов тогда поднялись.
Полюбили в отряде Зою. Отважно переносила она все тяготы и невзгоды опасной жизни. «Партизанка Таня» – так называли в отряде Зою.
В селе Петрищево остановился большой фашистский отряд. Ночью Зоя проникла в Петрищево. Она пришла сюда с боевым заданием. Но враги схватили юную партизанку.
