Оказалось, все эти три дня Захаркин зорко следил за фашистами. Приметил он, что в обстреле советских позиций у гитлеровцев был один и тот же порядок, один и тот же шаблон. Вначале бомбила наши позиции авиация. Затем в воздух взлетали ракеты. Ракеты и указывали фашистским артиллеристам, в какую сторону стрелять артиллерии.
Запомнил Захаркин, какими цветами ракет давали фашисты сигнал. Вот и использовал теперь этот сигнал – выстрелил ракетами того же цвета в сторону фашистских позиций.
За наблюдательность и находчивость рядовой Захаркин был награжден медалью.
Довольны солдаты:
– Ай да старик Хоттабыч! Ай да Али-Баба!
Пасть
Рядовой Евстегнюк фашиста поймал на палец. Как карась на крючок, фашистский солдат на палец к бойцу попался. Вот как случилось это.
Зима. Наступали наши. Был Евстегнюк в разведке. В разведке не в первый раз. Задание важное – нужно добыть «языка», то есть схватить кого-нибудь из фашистских солдат и невредимым доставить в часть.
Вышел солдат в разведку. Пересек незаметно передний край, перешел через линию фронта, оказался в «гостях» у фашистов.
Вечер. Зимний. Ранний. Река Протва. Прорубь в Протве. Тропа. Ходят по этой тропе за водой фашисты. Тут у тропы и засел солдат. Поджидает боец добычу.
Только осторожны на редкость стали сейчас фашисты. Нет бы бежать к воде в одиночку. Ходят к воде с охраной.
Наблюдает за ними советский разведчик. Вот шагает один с ведром, следом другой – с автоматом. Вот трое прошли. Один с ведром, двое других с автоматами. Вот снова трое – один с ведром, с ручным пулеметом двое.
Таких не возьмешь без шума.
Сидит Евстегнюк, выжидает. Час просидел, на исходе второй. Продрог Евстегнюк, промерз. Коченеют спина и руки. Однако сидит выжидает. Знает: лишь упорных удача ждет.
Дождался разведчик своей минуты.
Видит – на тропе появился смелый. Без охраны бежит фашист. Перебирает ногами, торопится. Вот добежал до проруби. Зачерпнул фашист воду. Бежит назад. Тут и вырос перед ним Евстегнюк. Пытался схватить за горло, чтобы пикнуть солдат не мог. Да, видать, в темноте Евстегнюк промахнулся. Двинул в этот момент головой фашист. Рот приоткрыл для крика. И вот угодил Евстегнюк гитлеровскому солдату пальцем прямо в открытый рот. Угодил, и в ту же секунду фашистский рот, как капкан, захлопнулся. У фашиста от страха случился шок. Сжались зубы, назад ни с места. Мертвой хваткой схватили палец. Что же тут делать? Так и повел через линию фронта советский разведчик фашиста в плен.
Прибыл разведчик в часть. Видят его солдаты. Не сразу поймут, в чем дело.
– Глянь, глянь – Евстегнюк за губу волочит фашиста!
И верно, издали кажется, что разведчик ведет за губу солдата.
Узнав, в чем дело, смеялись до слез солдаты:
– Евстегнюк карася поймал!
– Сом на крючок попался!
Пытались солдаты челюсти разжать у фашиста. Старались и так и этак.
– Щипом, щекоткой его возьми!
– Штыком надави!
– Дерни за нос, за ухо!
Бьются солдаты. Не растянут упрямые челюсти. Хоть волоки домкрат.
Стоит Евстегнюк под обстрелом смешков солдатских. Ситуация – глупее не может быть. Рука с зажатым пальцем, как назло, у солдата правая. И честь не отдашь начальству. А вдруг как тревога! А вдруг как бой! Будь ты проклят, «язык» фашистский!
Кончилось тем, что повели к врачам в медсанбат солдата. Тут и разжали фашисту пасть.
Довольны солдаты:
– Ура! Разжали!
Нашелся один смекалистый:
– Не эта важна. Не эта. Занеслись на Москву фашисты. Вот какую разжали пасть!
«Какой род войск сражается?»
Наступают советские войска. Бьют фашистов с востока, с севера, с юга. Несокрушимо идут вперед.
Приехал как-то командующий Западным фронтом генерал армии Жуков вместе со штабными офицерами к переднему краю боя. Смотрит, как наступают войска, любуется.
– Молодцы, молодцы! – приговаривает.
Смотрел-смотрел и вдруг к офицерам, стоявшим рядом:
– Какой род войск сражается?
В это время с криком «ура!» как раз устремилась вперед пехота.
– Пехота, – ответили офицеры, – товарищ командующий. Пехота – матушка полей.
– Верно, верно, пехота, – соглашается Жуков.
Постоял-постоял и снова:
– Так какой же род войск дерется?
Переглянулись офицеры. Разве неверно они ответили?
В это время как раз усилила огонь артиллерия. Хорошо, отлично стреляют советские пушкари. Нет фашистам от них пощады. А вот и «катюши» послали залп. Метнули металл и пламя. Сровняли с землей фашистов.
Повернулся Жуков к офицерам, ждет, что ответят ему.
– Артиллерия, товарищ командующий! – крикнули офицеры. – Артиллерия – бог войны.
– Верно, верно, артиллерия, – соглашается Жуков.
Продолжает следить за боем.
– Эх, молодцы, эх, молодцы! – И снова к офицерам с тем же вопросом: – Так какой же род войск дерется?
Пожали офицеры плечами. Как же понять командующего? Разве ошиблись они в ответе? Видят офицеры – ждет генерал ответа.
Загрохотали в это время советские танки. Железным потоком пошли вперед.
– Танки, товарищ командующий! Танки! – крикнули офицеры.
– Верно, танки, – соглашается Жуков. – Орлы, молодцы танкисты!
Любуется сокрушительным натиском генерал. Постоял-постоял и снова:
– Так какие войска сражаются?
Стоят офицеры в недоумении. Притихли, не рвутся вперед с ответом.
В это время как раз начали атаку советские самолеты. Ухнули молотом бомбы. Земля устремилась к небу.
– Ну, ну? – ожидает ответа Жуков.
– Авиация, – кто-то сказал несмело. – Авиация, товарищ командующий. Наши воздушные соколы.
– Верно, – соглашается Жуков. – Слава советским соколам! – Наклонился к своим офицерам и тихо: – Так какой же род войск дерется?
