До войны солдат Трубников был учителем. Русский язык преподавал в школе.
Под Севастополем Трубников сражался в стрелковой роте.
В дни декабрьского наступления фашистов, во время одного из боев, во фланг роте ударили две фашистские пушки. Били фашисты точно и большой урон наносили нашим.
Командир роты вызвал к себе группу бойцов. Среди них оказался и Трубников.
Дал командир бойцам боевое задание: подобраться незаметно к фашистским пушкам и заставить их замолчать.
– Заткнуть им глотки! – кратко сказал командир.
– Ясно, – бойцы ответили.
– Понятно, – ответил Трубников.
В группе Трубников был за старшего. Взяли бойцы автоматы, патроны, гранаты. Отправились в путь солдаты.
Перебежками, шагом, ползком, рывком, прижимаясь к земле и скалам, подобрались солдаты к фашистским пушкам. Метнули гранаты, автоматный огонь открыли. Перебитой лежит прислуга.
Подбежали солдаты к пушкам:
– Давай гранаты.
Достали бойцы гранаты.
– Взрывай их, братцы!
На пушки смотрят:
– Заткнем им глотки!
– Минутку. Стойте, – сдержал бойцов Трубников.
Повернулись бойцы на голос.
– Зачем же пушкам вдруг быть немыми, – сказал, улыбнувшись солдатам, Трубников. – Научим лучше их русской речи.
Не сразу смекнули бойцы, в чем дело. Речь о какой здесь речи? И вдруг поняли. У пушек горы лежат снарядов. Зачем же гибнуть зазря снарядам!
Зарядили солдаты пушки.
Развернули солдаты пушки.
– Огонь! – скомандовал Трубников.
Ударили пушки туда – по фашистам. Взорвали округу могучим басом.
За выстрелом первым – второй и третий. За третьим – четвертый, шестой, десятый…
– Ну как – по-русски? – кричит Трубников.
– По-русски, по-русски, по-нашенски, – в ответ солдаты.
Заговорили по-русски фашистские пушки.
Возвращались солдаты в родную роту. Шагает со всеми Трубников.
– И вправду – учитель! – смеются солдаты.
Плеврит, бронхит
Севастополь – южный, конечно, город. Однако декабрь есть декабрь. И здесь в декабре морозно.
Оделись бойцы в шинели. В бушлатах своих матросы. Фашисты тоже в зимней военной форме.
И вдруг… Смотрят бойцы – атакуют фашисты в одних мундирах. Было это 28 декабря 1941 года. Отдан строжайший приказ фашистским солдатам взять в этот день наконец Севастополь.
Смотрят наши бойцы на фашистов, гадают:
– Не завезли им, видать, шинелей.
Кто-то вставляет:
– Знают фашисты: жарко им будет в бою. Потому и шинели скинули.
И вот во время одной из атак группа бесшинельных фашистских солдат была взята нашими в плен. Стоят они, сутулятся, жмутся от страха, от ветра, от холода.
Наши бойцы к фашистам:
– Почему без шинелей?
– Не завезли вам, видать, шинелей.
– Из Италии, из Африки, что ли, сюда вы на помощь прибыли?
– Найн, найн (то есть «нет»), – говорят фашисты. – Имеем шинели. Положена каждому.
– Так где же шинели?
– Сдать приказали.
– Как приказали? Зачем приказали?
Оказывается, верно: был отдан такой приказ. Приказали фашистские генералы: сдать солдатам свои шинели.
– Получите в Севастополе, – объяснили фашистские офицеры своим солдатам, – и обед, и шинели.
– И обед?
– И шинели?
– Да, – говорят офицеры. – И ордена.
Были уверены фашисты, что их солдаты ворвутся в этот день в Севастополь. Чтобы лучше сражались, отняли у них шинели.
Рассмеялись советские бойцы. Смотрят они на фашистов.
– Да пока к Севастополю вы прорветесь, простуду, чахотку схватите.
– Насморк!
– Кашель!
– Плеврит!
– Бронхит!
И в этот день не прорвались враги в Севастополь. Не помогли и снятые шинели.
Особое задание
Задание было необычным. Называлось оно особым. Командир бригады морских пехотинцев полковник Горпищенко так и сказал:
– Задание необычное. Особое. – Потом переспросил: – Понятно?
– Понятно, товарищ полковник, – ответил старшина-пехотинец – старший над группой разведчиков.
Был он вызван к полковнику один. Вернулся к своим товарищам. Выбрал в помощь двоих, сказал:
– Собирайтесь. Задание выпало нам особое. Однако что за особое, пока старшина не говорил. Дело было под новый, 1942 год. Ясно разведчикам: в такую-то ночь, конечно, задание сверхособое. Идут разведчики за старшиной, переговариваются:
– Может, налет на фашистский штаб?
– Бери выше, – улыбается старшина.
– Может, в плен генерала схватим?
– Выше, выше! – смеется старший. Переправились ночью разведчики на территорию, занятую фашистами, продвинулись вглубь. Идут осторожно, крадучись.
Опять разведчики:
– Может, мост, как партизаны, идем взрывать?
– Может, на фашистском аэродроме произведем диверсию?
Смотрят на старшего. Улыбается старший.
Ночь. Темнота. Немота. Глухота. Идут в фашистском тылу разведчики. Спускались с кручи. На гору лезли. Вступили в сосновый лес. Крымские сосны вцепились в камни. Запахло приятно хвоей. Детство солдаты вспомнили.
Подошел старшина к одной из сосенок. Обошел, посмотрел, даже ветви рукой пощупал.
– Хороша?
