Спустя пару секунд тишину, заполняющую помещение до самых сводов, разорвала пронзительная трель. Сидящие в зале зашевелились, со всех сторон доносилось неразборчивое бормотание и скрип рассыпающихся кресел. Карлица ещё брела прочь, когда на манеж вышел клоун. Красный накладной нос сидит криво, некогда рыжий парик покрыт ржавыми потёками. Старый, прорванный в десятке мест пиджак весь в пыли и пудре.
Представление началось. Клоун пытался жонглировать, таскался по арене, отыгрывая свои нехитрые номера… Но он был стар. Очень стар. Мячи валились из рук, ноги не держали, и клоун падал, смешно дёргая ими в воздухе, вставал снова… В зале стояла тишина. Сотни глаз неотрывно следили за происходящим, застыли даже обычно неугомонные дети. Казалось, все увлечены происходящим. Но смеха не было. Ни единого звука. Ни движения. Всё замерло. Клоун закончил и, сопровождаемый душным безмолвием, удалился за кулисы. Когда серый полог сомкнулся за его спиной, зал вновь наполнился шорохом и бормотанием. Зрители поднимались со своих мест и неторопливо покидали помещение.
Клоун вернулся в гримёрку, уронив немощное тело на стул, замер, глядя в старое облезлое зеркало. Рука слепо шарила по столу в поисках пудреницы. Сегодня никто не смеялся. Как и вчера, как и год, и два назад. Собственно, этого им и не было нужно. Зрители продолжали приходить снова и снова, ведомые непонятным инстинктом. Им не нужно было веселье, а он не ждал смеха. Они все давно были мертвы.
На обломках погибшего мира толпы мёртвых людей продолжали изо всех сил делать вид, что они живы.
Двое за рулём
– Давай быстрее, чего тормозишь?!
Илья, едва усевшийся за руль, страдальчески закатил глаза, мысленно пожелав себе доброго утра.
– Заводись, давай! Да что ж мне за наказание-то, а? Заводись, если сейчас тронемся, как раз в «зелёную волну» успеваем!
– Эля, помолчи, пожалуйста.
Илья сосредоточенно изучал данные на приборной панели, высматривая просветы в потоке машин.
– Чего это? Хочу и говорю!
– Ты мешаешь!
– Мешаю?! Ах, ты…
Илья примирительно поднял руки.
– Всё, не начинай. Видишь? Я уже завожу, трогаюсь…
Ярко-синий остроносый автомобиль юркнул в поток, его повлекло к главной трассе, под завязку набитой спешащими по делам шустрыми рыбками-машинами.
– Скорость не превышай.
– Я иду в потоке.
– Сказала же – не превышай!
– Ты что, слепая? – в голосе Ильи звякнула сталь. – Я в потоке иду, тут медленнее нельзя!
– Не ори на меня!
Илья глубоко вдохнул, про себя досчитав до десяти. Рука скользнула по сенсорной панели, из колонок заскрипело что-то модное. Пальцы забарабанили по рулю, мелодия набирала объём и темп, готовясь разразиться финальным проигрышем, когда Эля переключила магнитолу на свой трек. Безголосая певичка старательно, но неумело рыдала про очередную безответную любовь. От бездарной аранжировки моментально заныли зубы. Илья вопросительно вздёрнул бровь.
– И что это такое?
– Мурлена Золотарёва, а что?
– Нет, я спрашиваю тебя, зачем ты переключила трек?
– А ты предлагаешь всю дорогу слушать эти непонятные завывания?
– А ты предлагаешь слушать ЭТИ непонятные завывания?!
– Ой, всё, делай, что хочешь!
Илья раздражённо ткнул сенсор, переключаясь на свою волну. С минуту всё было спокойно, а потом экран магнитолы погас, плюнув напоследок машинными ругательствами.
– Какого…
– Ты не будешь слушать ЭТО. По крайней мере, не при мне.
– Знаешь, это уже ни в какие ворота…
– Следи за дорогой, милый, не отвлекайся!
С зубовным скрежетом, с побелевшими костяшками, но Илья сдержался. За окном проплывали щиты заграждения с мелькавшими за ними домами в один-два этажа. Частный сектор. Ехать ещё минут тридцать. Вот чёрт…
– Илья, я вот хотела спросить…
– Что?
– К кому ты ездил на прошлой неделе? Маршрут новый, мы там до этого не были. У тебя кто-то появился? Кто эта стерва?
Глубоко вздохнув, Илья снова принялся считать. Не помогло.
– Всё, с меня хватит. Код два – четыре – двенадцать – четырнадцать. Ребут.
– Принято. Перезагружаюсь.
Голос Эли, Электронно-Логистической программы, стал равнодушно-пустым. Датчики мигнули, руль конвульсивно дёрнулся в руках. По экрану бортового компьютера побежала приветственная надпись, тихий обезличенный голос прошелестел из пустоты:
– Электронный Логистик ЭЛ-210, приветствую. Настройки? Распоряжения? Указания?
Илья довольно кивнул:
– Слушай первое указание: никогда, ни при каких обстоятельствах не выполнять команд моей жены и не пускать её в настройки!
Морковный монстр
– Геном – не что иное, как носитель голографической волновой структуры, о которой обычная генетика если и догадывается, то довольно смутно. – Дородный круглолицый мужчина развалился в глубоком кресле, лениво роняя слова. – ГМО не может быть не вредным уже по определению, как любая другая созданная человеком дрянь.
Его оппонент, тощий нескладный, типичнейший «сумасшедший учёный», время от времени порывался вставить слово, но отключающийся микрофон останавливал его на половине фразы, а мужчина продолжал вещать:
– Волновая структура ДНК, с помощью которой она осуществляет свои функции…
Денис ткнул в экран, сворачивая режим телевизора. В последнее время история с ГМО снова начала набирать обороты. Наверняка это лоббисты от компаний, делающих кровавые деньги на здоровье обычных людей. Он имел строго отрицательное мнение о всех этих генетических штучках, но неприятный осадок от увиденного остался. Все эти учёные – кучка чудаков, не более. Без них как-то обходились. Но перед внутренним взором всё время стояли уставшие, чуть навыкате, печальные глаза. Может, этим они и берут? Ведь кто в здравом уме согласится спонсировать их людоедские исследования?
Сенсорная панель уползла в недра приборной панели. До дома оставалось всего два перекрёстка, так что Денис решил побыть в тишине. Машина катила по ночной улице, её черные бока ярко блестели в свете фонарей.
– ГМО. Звучит-то как погано. – Он усмехнулся: ни к кому не обращённый, собственный голос прозвучал фальшиво. Отчего-то нарастала тревожность, в мыслях он снова вернулся к чокнутому профессору. Такой точно наизобретает всякого. И со взглядом его опять же не всё в порядке. Злые глаза-то. Подлые и злые. Того гляди – укусит.
Денис и так и эдак проигрывал в памяти ролик, пока уже и сам не смог сказать, где настоящая картинка, а где – не к месту подключившаяся фантазия. Рука дёрнулась было к проигрывателю, но впереди уже появились знакомые деревья и шлагбаум у въезда. Ладно, ещё раз посмотрит дома, не к спеху.
