С этого момента жизнь Тани обрела смысл, и разум вернулся к ней, но уходить из приюта она не захотела. Администрация не возражала, тем более что её пребывание было оплачено на многие годы вперёд. Никто более не посещал Таню, и дружбы она ни с кем не водила.
Постепенно медперсонал приюта стал воспринимать Таню, ухаживающую за могилой, как часть интерьера, и только Доберман, уже будучи главврачом клиники, изредка, не чаще одного раза в полгода, навещает Таню. Вместе они садятся на деревянную скамеечку у могилы Вадима, и молчат.
Счастье улыбнулось Жанне, когда Евгений сделал ей предложение, которое она, вчерашняя школьница, с радостью приняла. Совершая свадебное путешествие по планете, падкие на экзотику молодожёны оказались высоко в горах, в какой-то богом забытой деревушке, и там до всего любопытная Жанна посмотрела в начищенный до зеркального блеска медный лист, висевший на стене маленького перекосившегося, почти полностью разрушенного и вросшего по самые окна в землю дома. Брёвна одного из углов дома превратились в труху. Покосившаяся и провалившаяся крыша из сгнившего железа дополняла картину полной разрухи.
И вместо своего отражения на неё взглянуло хищное лицо молодой женщины, почти девочки, с чёрными, как бездонный омут, глазами. Дикий животный ужас сковал Жанну, в полуобморочном состоянии она не могла оторвать своих глаз от этого лица, пуская в себя немигающий взгляд ископаемой смерти. Над головами молодожёнов послышался хлопот крыльев, и на верхнюю загнутую кромку медного листа уселся чёрный дрозд.
Евгений пытался, обняв, увести Жанну от странного зеркала, в котором он видел только свою молодую жену и себя. Но все усилия Евгения не привели ни к чему: Жанна стояла, как вкопанная. Казалось, нет никакой возможности, никаких сил сдвинуть её с места. И только когда какая-то старуха, появившись из дома, видимо, хозяйка, накрыла зеркало тряпкой, валявшейся тут же на земле, Жанна вышла из оцепенения.
В тот же день молодые прервали путешествие и улетели домой. Через девять месяцев Жанна благополучно родила двойню: мальчика и девочку. А на следующий день дети пропали. В ночь перед пропажей Жанне привиделась женщина с тем же лицом, что она видела в древнем медном зеркале. Женщина эта, державшая в руках алебарду с окровавленным лезвием, приблизилась в плотную к Жанне и сказала: «Не ищи детей, хуже будет».
Евгений потратил целое состояние в поисках своих детей, но зря. Младенцы как в воду канули. Правда, в самом начале поисков, к сыщикам попали две фотографии, сделанные со спутника. На одной старуха, такая же древняя, как горы, в которых она тащилась, бережно прижимала к груди какой-то свёрток из белой материи. А на другом снимке всадник, бешено скачущий по бескрайней степи и прижимающий к груди такой же в точности свёрток. Но разве могут какие-то снимки, сделанные почему-то со спутника и к тому же в разных частях планеты, оторвать серьёзных людей от поиска младенцев? Лучшие из лучших, настоящие профессионалы-розыскники, разве будут они отвлекаться на всякие неуместные снимки и домыслы.
Ах, если бы Жанна увидела эти фотографии! Или хотя бы одну из них. Она бы непременно узнала в старухе ту женщину, которая закрыла рваной пыльной тряпкой то ужасное женское лицо в медном зеркале. Но через шесть дней после пропажи младенцев Жанна, никому ничего не сказав, отправилась в монастырь, который, кстати, на свои собственные деньги лет десять назад построил и передал церкви Евгений. Там её на следующие сутки он и нашёл.
Ни обещаниями, ни угрозами не смог он вернуть свою жену обратно домой, так она и осталось у монахинь. Целыми днями стоит Жанна на коленях перед иконами, вымаливая своих детей.
Доберман, неожиданно для всех, бросил свои занятия философией и увлёкся ещё более туманной наукой: психологией. Впрочем, и тут его ждал успех. Применяя свои математические методы, он также добился феноменальных результатов. Находясь на пике своей популярности, он получил приглашение в одну элитную клинику, при которой был приют для душевнобольных.
К этому времени Доберман пресытился научной славой. Всеми этими конференциями и симпозиумами, где ему приходилось часами просиживать в президиумах, напиваться на банкетах и давать глупые интервью для околонаучных кругов. Ему, ещё вполне не старому человеку, хотелось спокойной вдумчивой работы с практическим подтверждением своих теорий. И он с радостью принял предложение, к тому же существенно выиграв в деньгах.
Надо ли упоминать, что именно в этом приюте и лечилась Таня.
Она узнала своего прежнего любовника с первого взгляда, но не проявила к нему никакого интереса. Доберман же, напротив, весьма обрадовался нежданной встрече, и под предлогом лечения часто приглашал её в свой кабинет и на прогулки по парку, надеясь возродить их общее прошлое. Но все его домогательства успеха не имели. Быстро разобравшись и поняв, какое место занимает Таня среди пациентов, он почти перестал общаться с ней, тем более что в клинике среди медперсонала нашлось немало смазливых молоденьких дамочек.
Он всегда был осторожен, этот умный еврей, особенно в любовных похождениях.
А Фая умерла. И смерть её была ужасной. Рядом с ней, ещё живой, но безумной, обнаружили разрубленное надвое тело её любовника, Андрея. Видимо, Фая сошла с ума, будучи свидетелем этого ужасного преступления, которое так и не было раскрыто. Она умерла через сутки, сказав странную фразу: «Я получил всё, что ты обещал, и готов к смерти».
Конечно, все эти ужасные смерти, начало которым положила Таня, столь нелепым и случайным образом убившая первого близнеца, не остались незамеченными органами правопорядка. В течение всех этих дней вести о разрубленных людях приходили из различных районов города. А после того, как были обнаружены расчленённые тела Отрезка и его банды, был создан целый отдел, объединивший лучших следователей и оперативников. И тут их ждал успех: Отрезок и два его подручных оказались хорошо известными в криминальных кругах наёмными убийцами, которые к тому же находились в международном розыске. Опознали и Олега Петровича, школьного тренера, и Вадима, и Ольгу Маркус. Опознали всех!
И на этом успехи розыска закончились. Потратили немало усилий и средств для раскрытия, тем более что среди убитых была одна оперативница, один офицер полиции и один следователь прокуратуры.
Неоднократно допрашивали Евгения, его жену Татьяну и любовницу Жанну. Не раз допрашивали и Добермана. Этот умник и тут влез со своей теорией добра и зла. На последнем допросе его внимательно выслушали и больше не беспокоили, решив, что он не совсем нормален. Хотя следователи отметили, что его рассуждения во многом объясняют эти кошмарные убийства. Но те, кто вёл расследование, были людьми умными и опытными, и фантазий в работе не допускали, тем более никакой связи между убитыми обнаружено не было, и не было главного – мотива, а пространные философские рассуждения учёного, пусть и с мировым именем, к делу не подколешь.
Правда, всё это подвигло следователей на допросы под гипнозом Тани и особенно Жанны, которая вообще не понимала, что происходит. И тут от показаний обеих женщин повеяло такой необъяснимой жестокостью, такой жуткой мистикой, таким тёмным мракобесием, не имеющим ничего общего с нашим просвещённым временем, что от них, этих показаний, просто отмахнулись и постарались забыть, как ночной кошмар.
