– Что?! – На лице у Гаурли отразилось искреннее изумление. – С чего это ты решил? Нет. Конечно же нет. Нам бы очень хотелось испить из них, наесться до отвала, но мы не можем сильно отдаляться от тех, кто в нас верит. Чем дальше мы от Обители Богов, тем ближе приходится держаться. Чтобы действительно добраться до какого-нибудь Кладезя, нам понадобится помощь Отродья, вознесшегося и всей твоей семейки. Но как только мы туда доберемся, то быстро восстановим силы.
Хект не сомневался в ее словах. Все это звучало вполне логично, хотя, вдумываясь в подробности, он приходил в некоторое замешательство.
Как печально, что Старейшие зависят от веры своих последователей.
– Когда сам я к ним подойду, вам станет легче?
– Если именно ты, то да. Только тут все как бы обратно пропорционально.
– В смысле?
– Ты приблизился, скажем, на десять миль, а мы сможем дотянуться еще на две-три.
Неудивительно, что Старейшие так стараются помочь.
– Понимаю. Значит, поеду быстрее.
Хотя Хект и так уже догонял крупные отряды. Его собственный был более маневренным.
– Хорошо бы. На восточном пути поджидают неприятности.
После перешейка Антал чалдарянские войска должны были разделиться и перебраться через центральный хребет тремя разными путями, чтобы не так обременять местных. Восточный путь пролегал через небольшие праманские государства, отбитые у Восточной Империи кочевыми племенами. Та часть войска должна была спуститься с гор и ударить по северу Каср-аль-Зеда и Шамрамди.
– Что там такое?
– Какая-то заминка. Точно не знаю. Мы так далеко не можем дотянуться. Кажется, местные князьки собирают войска. Возможно, их силы будут существенно превосходить числом наши. Тамошние земли не особенно подходят для привычных на западе боев, и Лучезарные не смогут туда добраться и помочь.
О тех краях Хект знал лишь из рассказов путешественников, но представлял их достаточно живо. Он понимал, какую тактику будут использовать местные племена: сначала князья-союзники задействуют верховых лучников в надежде, что тяжеловооруженная западная кавалерия устремится в погоню и растратит силы.
– Там Кейт Рук. Вот что ему нужно сделать… Хотя подозреваю, он уже сам этим занялся. Перво-наперво, пусть убедится, что все ему беспрекословно подчиняются. Действует пусть от моего имени.
Гаурли выслушала все указания:
– Как пожелаешь. Но чтобы доставить твои приказы, придется преодолеть последние двадцать миль.
32
Каурен, Коннек
Брат Свечка внезапно проснулся посреди ночи, но разбудил его не старый несчастный мочевой пузырь. Ужасно ныли татуировки.
В комнате кто-то был. У Бикота Ходье опять совесть не выдержала?
На столике возле кровати, рядом с чашей для умывания, отважно бросая вызов темноте, горела свечка.
Воображение разыгралось? Или отголоски слишком уж правдоподобного ночного кошмара?
Монах уставился на свечку. Почему она горит? Жечь свечи по ночам – слишком дорогая прихоть, и он себе такого не позволял.
– Демоница? – выпалил старик.
Вокруг свечи, словно мотыльки, закружили черные пятна, и перед ним явилось Орудие – в том же облике, что и в ту знаменательную первую встречу. Плоть опять немедленно откликнулась на ее присутствие.
Старика охватил ужас пополам с любопытством. Что это за волшебство? Люди охотно бы поклонялись такому чуду, если бы смогли его заполучить.
Зуд усилился. Змеи непрестанно двигались.
– Прощу прощения, – коварно улыбнулась гостья. – Взрослее следует мне быть. И незачем постоянно себя разуверять.
Говорила она почти на современный лад, но то и дело использовала странный порядок слов.
Брат Свечка недоумевал: демоница проявила к нему уважение? К нему – простому смертному, который к тому же считает ее порождением зла?
Орудие улыбнулось так, что по спине побежали мурашки, а мужское достоинство еще больше затвердело.
– Слишком много думаешь ты. И слишком уповаешь на различия между нами. Все жители срединного мира поступают так. Думай обо мне, как думаешь о Кедле и Сочии – как думал бы о дочери своей.
– Теперь ты смеешься надо мной. Облачилась в столь похотливое…
– А! Польстил ты мне. Забав ночных и правда я не чужда.
Воздух задрожал. Взметнулось облако крошечных мотыльков, и Орудие вышло из него в облике приземистой пожилой женщины. У нее не хватало переднего зуба, а над верхней губой чернели усики.
– Так лучше?
– Немного лучше. Но мой разум смущают воспоминания.
Неужели он и правда это сказал? Так откровенничал Свечка разве что со своей собственной женой, когда оба они были еще достаточно молоды и терзались желаниями плоти.
– Ах, какой ты милый.
– Ты можешь унять этих змей? И мой зуд? – спросил монах, а потом застонал: надо ж было такое ляпнуть перед этой искусительницей!
Но демоница не воспользовалась подвернувшейся возможностью:
– Пришла тебя я предупредить, что Кедла завтра возвращается. И пленников арнгендских привезет. Увидишь ты, как изменилась она. Посуровела, терпение растеряла. Изранена. Не желает ждать и исцеляться. Надлежит тебе убедить ее.
Брат Свечка кое-как стряхнул с себя похотливый туман, хотя воспоминания уходить не желали.
– Бывало, слушалась она тебя, – добавило Орудие. – Дорога мне она.
– Да?
Совершенный гадал: не кажется ли ему? В Коннеке подобные любовные истории случались нечасто, тут романтическую любовь воспевали, но обычно между мужчиной и женщиной, и герои часто боготворили друг друга на расстоянии.
– Отца напоминает мне она.
Понятно. Это Орудие наверняка способно охмурить дюжину несчастных за раз – девочек, мальчиков, да хоть коз.
Демоница кивнула, натянуто улыбнувшись:
– Совершенный, сказать это и явилась я.
– Тебе обязательно так странно разговаривать? Получается довольно коряво.
– Современная речь такая непонятная. Уж слишком непринужденная, что ли. Но я стараюсь. Хочу при необходимости быть незаметной.
Свечка сдержался и не стал говорить, что незаметной ей вряд ли когда-нибудь удастся стать.
– Просто заставь Кедлу позаботиться о себе. Пусть побудет с родными. Любит детей она своих, хотя и не знает, как показать любовь так, чтобы ее сочли пристойной.
– Наверное, не скоро она избавится от жажды крови, – отозвался старик.
