Члены Братства молчали, и Черный Роджерт поспешил напомнить всем:
– Какие бы обязательства ни налагала на меня война, Гериг все еще принадлежит дю Танкретам.
Это было не совсем верно, и слова Роджерта легко можно было оспорить, но ни командор, ни его спутники спорить не стали.
– Разумеется, – кивнул Мадук.
Командор решил, что Клотильду лучше держать здесь? Куда бы ее ни занесло, бывшая королева тут же начнет плести безумные и нелепые заговоры.
Черным Роджертом овладела нерешительность: его уже лишили положения и могущества, а теперь вот-вот оборвется и последний якорь.
Нассиму в голову пришла занимательная мысль – такая коварная, что ею бы вполне могли гордиться мерзавцы вроде Клотильды или самого Черного Роджерта.
Не предложить ли им бежать в Шамрамди?
Индала примет их с распростертыми объятиями. Ну конечно же! Это же не грех – пообещать им защиту, чтобы они оказались в его власти. Бог, кроме которого нет другого бога, не возражал, если правоверные обманывали неверных. А за Черным Роджертом перед Индалой должок.
Но дю Танкрет никогда не согласится. Слишком уж у него хороший нюх на опасность. Нассим только подумал, а тот уже чует неладное.
Дю Танкрет и правда нахмурился и посмотрел на Нассима, словно и правда уловил отголосок коварного замысла.
Мадук из Хульса какое-то время стоял, уставившись перед собой, а потом сказал дю Танкрету:
– Раз к нам едет королева, займитесь приготовлениями. Сейчас в Гериге не найдется подходящих для нее покоев.
Черный Роджерт с изумлением посмотрел на командора – не ожидал, что тот все-таки примет Клотильду, а потом до него дошло, что Мадук сказал чистую правду: пока в Гериге чинили в основном оборонительные сооружения, даже сами Мадук и дю Танкрет жили в таких же суровых условиях, как простые солдаты и рабочие.
Наверное, Индала уже узнал о последнем предательстве Нассима. Гора лишь надеялся, что Внушающему Великий Трепет достанет мудрости понять правду.
Нассим думал, что благодаря донесениям разведки мудрый Индала действительно все поймет. Юный Аз поклялся, что Индала ни за что не поверит, что его внучатый племянник по-настоящему переметнулся к врагам, – решит, что это лишь тактическая уловка.
– Он ушел, – сказал Мадук из Хульса. – Теперь можно говорить свободно.
Дю Танкрета на балконе уже не было.
– Да?
Мадук широко улыбнулся в свою искусно подстриженную бороду.
– А вы весьма осторожны, генерал.
– Скорее уж нервный. Как вы могли заметить, именно поэтому мне многие годы удавалось избегать смертельных теней, занимаясь столь рискованным ремеслом.
– Я помню об этом. Как и о том, что вас с вашим умом следовало бы прозвать не Горой, а Пустынным Лисом.
Нассим тоже улыбнулся. В его улыбке с некоторых пор не хватало еще одного зуба. Он подумал, что пустынный лис славится своей неуловимостью, а вовсе не хитростью, но против комплимента возражать не стал.
– Может, и так. Но я испытывал удачу дольше, чем это дозволено человеку. Чем бы ни кончилось на этот раз, это моя последняя схватка с Ночью.
– Мы победим. С нами Господь, – сказал Мадук и посмотрел, далеко ли стоят его подручные из особого ведомства. – А также вы, кауренская Вдова, главнокомандующий бротского патриарха и, возможно, Индала аль-Суль Халаладин. И еще Войско Праведных, которое, подобно волку перед прыжком, таится среди теней, и все те каверзные Орудия, которые завербовал Предводитель.
Нассим не ответил. Молчал и юный Аз, который старался не привлекать внимания Мадука.
– Вы действительно верите в это? – все-таки спросил в конце концов Гора.
Сумел бы кто-нибудь добиться того, чего добился Предводитель Войска Праведных, без помощи Неба или ада?
Завистники всегда охотнее верили в помощь ада.
Человеческая природа такова, что победителя всегда считают лжецом, мошенником и вероломным мерзавцем.
Иногда так и бывает – достаточно вспомнить Гордимера Льва. Изгнанный же ша-луг Элс Тейдж оказался сиротой, которого возлюбила Ночь.
Такие легенды ходили, хоть и услышать их можно было нечасто – взять хоть Аарона Чалдарянского или Предвестников Аль-Прамы. Из недавних примеров – Тистимед Золотой, полубог, вознесшийся, который, судя по рассказам, не искал могущества намеренно. Во всяком случае, так, как искал его эр-Рашаль.
Нассим содрогнулся от ужаса. Неужели человек, которого он знал лично, станет Орудием?
– Генерал? Вам плохо?
– Прошу прощения. Возраст. В мои годы трудно сохранять концентрацию.
Командор ордена, как обычно, не стал ни о чем допытываться.
– Пригласить ли в крепость Вдову и главнокомандующего, чтобы обсудить наши сильные места и поделиться знаниями?
– Говорят, Вдова плохо сходится с людьми.
– Всегда можно сгладить особенности характеров. Я хочу устроить совещание и что-нибудь решить до того, как сюда явится королева и прибавит нам хлопот. – Мадук на мгновение умолк, но потом обратился к юному Азу: – Вы, конечно же, тоже будете на совете.
Этой невинной фразой он сказал очень многое.
Значит, Мадук знал, кто такой Азим. Нассим будет представлять на совете ша-луг и заклятых врагов Шельмеца, которые хорошо знают колдуна. Азим аль-Адил ед-Дин станет глазами и ушами Внушающего Великий Трепет, представителем Люсидии и Каср-аль-Зеда.
Аз склонил голову – так равный склоняется перед равным, но более искусным соперником.
– Ваша воля, командор.
Нассим почувствовал гордость. Мальчик держался превосходно. Быть может, Азиму действительно предстоит стать будущим Каср-аль-Зеда, если совладает с эмоциями после первых неудач.
Юношу ждут суровые испытания. Даже самому Господу, возможно, не под силу будет преодолеть нынешние беды, когда Войску Праведных всюду сопутствует удача, а в далеких краях зашевелились после недавних поражений Хин-тай Ат.
Дальше будет только хуже. Следующим летом с запада явятся новые захватчики-чалдаряне, а вот павших правоверных заменить будет некем.
Верно, ворог пляшет от радости в своем черном дворце. Для детей тьмы наступило раздолье.
– Мы можем делать лишь то, что должны, – сказал Нассим. – И лучше действовать быстро.
43
Правосудные, грядет буря
Брат Свечка ехал на измученном да вдобавок еще и шелудивом осле, который от своей шелудивости казался еще более жалким. Это было самое смирное и простое средство передвижения, какое удалось раздобыть, и все равно совершенный боялся отвлечься даже на мгновение. Ведь тогда он непременно сверзился бы с несчастной животины.
