Лорда Арнмагила переполняла гордость. Это ведь Пелла вместе со своими наставниками-артиллеристами придумал новую формулу порошка. Идея была на удивление незатейлива и просто витала в воздухе, но, увы, обходилась новинка довольно дорого. В порошок добавляли чуть-чуть серебряной пыли, чтобы его не брали заклинания. Можно было использовать более дешевые, но менее эффективные медь и олово, их требовалось гораздо больше. Иногда годился даже свинец.
Из-за таких добавок дульный огонь получался цветным.
Пелле и его товарищам еще только предстояло подобраться поближе к Шельмецу и испытать свое изобретение в бою.
И собравшиеся, конечно, это понимают. Но все же добрые вести поднимут боевой дух, когда придет пора отправляться в Идиам.
Как полагал лорд Арнмагил, перед выступлением следует лучше разузнать, что их ждет в тех мрачных краях.
Лучезарные занимались разведкой без особого рвения – не хотели ненароком дать эр-Рашалю понять, какая ему грозит опасность.
Лорд Арнмагил подозревал, что дело тут нечисто. Теперь он уже никому до конца не верил. Иногда сомневался даже в отчетах Титуса – ему снова мерещилось, что Консент лжет насчет своего обращения. Не доверял Пелле, но по другой причине: мальчишка вечно рвался делать то, что делать ему запрещалось, а его мать никогда бы в случае чего не простила Пайпера.
– Генерал Ализарин, – сказал он, – говорят, вы лучше всех знаете эр-Рашаля. Как отметила ее светлость, у Войска Праведных имеются особые средства. Подумайте, как их можно использовать.
Вместе с Лучезарными он собирался низвергнуть Шельмеца в ад при помощи реликвий из Небесной Крепости.
Пусть союзники раздуваются от собственной важности, на самом же деле вся мощь будет сконцентрирована в руках у Лучезарных. Всем другим останется только не дать Шельмецу сбежать. Хотя знать им об этом не стоит – пострадает самолюбие.
У Хекта не слишком хорошо получалось скрывать свои мысли: остальные начали что-то подозревать. Им становилось все неуютнее. Сильнее всех волновались Праведные и Лучезарные.
Он изо всех сил боролся с растущей манией величия, но, как видно, безуспешно.
В глубине души у него зрело омерзительное и жутковатое подозрение: а не вступил ли он на путь Гордимера Льва? Неужели назад уже нет пути, даже если он знает о происходящих с ним переменах? Неужели сокрытые в Ночи старухи из злобы уже плетут его неизбежную горькую судьбу?
Выходит, их ремесло вовсе не судьба, а злоба?
Все было сказано. Все споры разрешили, обо всем договорились, хотя у каждого и остались тайные сомнения. Закончились переговоры с анса, в которых немалую роль сыграли «дары». Не очень часто расставленные пикеты постепенно превратились в осадное кольцо, смыкающееся вокруг Анделесквелуза. Как говорил Титус: на шее города затягивалась петля.
Произошло несколько стычек с мертвыми эр-Рашалевыми помощниками. Заканчивались такие столкновения быстро, и страдали в них исключительно подручные Шельмеца. Ярость и тревога в руинах нарастали. Анделесквелуз окутывала сверхъестественная тьма, и солдаты, стягивавшие кольцо окружения, утверждали, что черное сияние то нарастает, то убывает, будто где-то там, в глубине, медленно бьется огромное сердце.
Лучезарные охраняли союзников от демонов, а Праведные, рыцари из Братства, Правосудные и фиральдийские добровольцы Пинкуса Горта с помощью анса и даже Черного Роджерта таскали по изматывающей жаре воду и припасы и, следуя указаниям Пеллы, расставляли фальконеты. Мальчишка выбирал места из расчета донесений Лучезарных и выстраивал самые надежные огневые линии.
Действенность своего нового огненного порошка ему удалось доказать почти сразу же.
Нависшая над Анделесквелузом мрачная злоба с каждым часом становилась все чернее и непрогляднее. Растеряв мертвых помощников, эр-Рашаль сам вышел из города. Тщеславный колдун решил, что сумеет досадить Войску Праведных, подорвав их огненный порошок на расстоянии.
И снова ему несказанно повезло, как порой везет настоящим злодеям. Эр-Рашаль уцелел под градом ядовитой картечи и, прихрамывая, обратился в бегство. В своей берлоге, предаваясь жалости к самому себе, он возобновил отчаянные попытки воскресить Ашера.
Еще совсем чуть-чуть.
Однако из-за новых ран силы таяли, и работа шла медленно. Волшебника клонило в сон, но он не мог позволить себе такой роскоши. Если враги застанут его спящим, ему конец.
От них ничего не скроешь. Невидимые Орудия, большие и малые, ловят каждый его вздох, считают удары сердца. Ну ничего, настанет час, и они будут агнцами для его волка! Как только он развеет последние путы, связывающие Ашера… Понадобится лишь несколько новых душ.
И души эти принадлежат тем, кто так стремится покончить с его собственной душой. Это ли не насмешка судьбы: его заклятые враги послужат исполнению его же мечты.
Только вот эти негодяи вознамерились во что бы то ни стало первыми поставить точку в его истории.
Подручных у эр-Рашаля почти не осталось. Трое никуда не годных воскрешенных волшебников из древнего Анделесквелуза, три ходячих мертвеца из бывших анса и двое живых детей из того же племени – семилетние близнецы, брат с сестрой. Дети пережили такой ужас, что, возможно, им так никогда и не удастся оправиться. Шельмец до сих пор не принес их в жертву лишь потому, что ему нужны были рабочие руки. Еще ему помогали несколько дюжин запуганных Орудий. Толку от них не было никакого. Силы в каждом – что в перышке колибри.
И все же слугам Шельмеца, хоть и неумелым, вероятно, удастся напасть на врагов и покачнуть чашу весов в пользу колдуна, раздобыв для своего повелителя недостающие сердца, души и тела.
На это и надеялся эр-Рашаль.
Слабость и невыносимая боль не позволяли ему встать с грязного соломенного тюфяка, на котором он лежал уже очень давно.
– Близится ночь, – прохрипел он, говоря на этот раз вовсе не метафорически. – Наш час придет.
Девочка-близнец вдруг рассмеялась отвратительным басистым смехом, будто перед ним был вовсе не ребенок, а некое злобное древнее существо. В глазах ее вспыхнул недобрый зеленый свет.
– Грядет Ночи час.
Зеленый свет померк. Девочка упала на пол, брат в ужасе смотрел на нее. Что это было?
Воздух задрожал, словно в комнате только что побывал какой-то ужасный гость. Остался лишь запах тлена, затхлой земли да лежащий на полу ребенок, отмеченный его появлением.
И тут, словно в жутком приступе несварения желудка, принялись изрыгать свои заряды вражеские фальконеты.
По каменным руинам забарабанила картечь. Один снаряд отскочил от кладки и угодил воскрешенному древнему волшебнику прямо в висок. Голова его взорвалась, пыль и осколки костей полетели во все стороны.
Отчаянно сражаясь со своей непослушной плотью, эр-Рашаль обратился к последнему заклинанию как к последней надежде и стал высасывать силу из врагов, чтобы обратить ее против них самих.
