– Пайпер, ты только взгляни! Ну разве я не гениальна?
– Когда нужно приструнить Ночь, тебе нет равных.
Герис подольстилась к единственному богу-мужчине, и тот, красуясь перед ней, зашвырнул стеклянные болванки подальше в море. Одну-единственную, с огненным яйцом внутри, Герис оставила – отнесла в таверну и выставила там на всеобщее обозрение.
Потом в присутствии Ферриса Ренфрау, Кловена Фебруарена и Асгриммура, которые следили, чтобы не было уверток и оговорок, волшебница заставила Старейших снова принести клятвы.
– Наконец-то! Теперь можно спокойно выпить пива, – сказала она Хекту. – Эй вы, негодяи, не вздумайте мною воспользоваться, если напьюсь.
И Герис откупорила свой собственный маленький бочонок темного эля.
Пайпер Хект мучился первым в жизни похмельем. Ощущение не из приятных, и тот факт, что почти все остальные пребывали в том же виде, ничуть его не утешил. Накануне Анна с детьми отправились спать, пока празднество не перешло в настоящее буйство, и потому смотрелись лучше прочих.
– Я же ничего такого не сделал – глотнул пару раз, и все, – пожаловался Хект Асгриммуру, но тот сочувствия не проявил.
Вознесшийся не смог толком напиться, а ведь там, где прошла его молодость, пьянство считалось искусством достойных мужей.
Весь вечер Хект нянчил кружку и качал головой, глядя на Старейших. Как и их былая паства, боги полагали, что самый лучший способ развлечься – напиться вдрызг и затеять драку.
Таверне здорово досталось.
Анна принесла Хекту завтрак – кусочки ветчины и сыра, копченые и порядком засохшие. Пришлось тщательно все пережевывать.
– Пайпер, скажи Герис, надо отсюда выбираться. Эти Орудия пожирают все, что под руку попадется. Завтра, кроме пива, ничего не останется.
Хект с ворчанием потер виски. От головной боли это не спасало.
– Хлеб кончился?
– Да. Мука и все, из чего его можно испечь, тоже. Осталось немного копченого мяса и жесткого сыра. Даже фрукты сушеные кончились.
Откуда ни возьмись появилась Вэли.
– Отец, я нашла немного лука. Фунтов двести.
Лучше уж лук, чем засохшая ветчина.
– Скоро мы все с удовольствием будем есть лук. А это еще что?
Старейшие внезапно подскочили, словно укушенные, и начали перешептываться.
– Позови Герис, – велел Хект, достал ручное орудие с огненным порошком и со стуком положил его на стол.
Фитиля под рукой не было, но это и неважно: Старейшие не понимали, как действует его оружие. Они вообще плохо понимали механику и технику, этими делами ведали элен-коферы.
Пайпер жевал ветчину и наблюдал. Рядом уселась Герис и тоже принялась молча жевать и наблюдать.
Подтянулся Кловен Фебруарен, а следом за ним и Феррис Ренфрау – оба с тяжелого похмелья.
– В нормальном мире умелый волшебник избавится от похмелья в мгновение ока, – простонал Фебруарен.
– Да, в мире, где есть цвета и волшебство, – вторил ему Ренфрау.
В таверне все было бесцветным. Хект уже понимал, что это значит: никакой магии.
Он пощупал левое запястье. Амулет на месте.
– Совсем нету волшебства, – пролепетал Фебруарен, заметив его жест.
Из толпы Старейших выступили двое – на вид пышущие здоровьем мужчина и женщина лет сорока, близнецы Гаурлр и Гаурли. Изначально они не принадлежали к Лучезарным, но были Ранулами – их сокрушили Старейшие во время Войны Богов. Тогда кое-кто из проигравших оставил свой мир и переселился в Небесную Крепость.
Любопытство так и подмывало Пайпера Хекта расспросить их и разузнать все подробности о тогдашней схватке.
Близнецы подошли к нему. Вид у них был почтительный.
– Вполне очевидно, вы нам не доверяете, – сказала женщина, – несмотря на все вырванные вами клятвы и уверения.
– Вы к Герис обращайтесь. – Хект указал на сестру. – Она здесь принимает решения.
– Как пожелаешь, – кивнула Гаурли.
– Вы судите о нас по Лаку, – сказал ее брат, поворачиваясь к Герис. – И думаете, раз он себя так ведет, то и мы тоже будем. Но это не так.
У Хекта вертелось на языке едкое замечание: мол, и одного взбрыкнувшего Орудия вполне достаточно, – но он сдержался и ничего не сказал.
– Почти все знания о вас исчезли из срединного мира, – сказала Герис. – Вы остались лишь в крестьянских сказках и Асгриммуровых воспоминаниях о Небесной Крепости. Да еще в голове у Отродья. И судя по этим обрывкам, верить Лучезарным не стоит.
– Возможно. Естественно, точка зрения людей отличается. Но надо же принимать во внимание их смертность. Мы стараемся выжить. Нам нужно попасть в срединный мир, чтобы почерпнуть силу. В том мире, пока вы живы, мы будем верны своим обещаниям. Никаких уловок, предательства, никаких казуистических глупостей, чтобы отвертеться от обговоренных обязательств. Нам грозит вымирание, а это не самая заманчивая перспектива.
– Раньше мы думали: лучше казаться людям хитрыми и коварными, – подхватила Гаурли, поворачиваясь к Хекту. – Хотя дурную славу себе заработали не из-за каких-то особых ухищрений, а потому, что смертные подвержены иллюзиям и нечетко мыслят.
Хект не был уверен, что все понял, но слова Гаурли ему понравились.
В таверну ворвался Корбан Железноглазый и едва не упал, запнувшись на пороге. Храбрый, но не предвещающий ничего хорошего поступок. За гномом следовала дюжина приземистых волосатых коротышек, весьма свирепых на вид. Все они были в доспехах и прихватили с собой кучу острых предметов.
Элен-коферы.
У каждого гнома и гномихи на шлеме сыпал искрами горящий фитиль. И у каждого было с собой, помимо всего прочего, не менее двух ручных фальконетов.
– Я так и думал, что они вскоре раздобудут себе игрушки с огненным порошком, – прошептал Хект Герис.
– Но их появление – добрая весть.
Раз гномы явились, значит все сумеют выбраться из Обители Богов. Если Железноглазый их выпустит.
Никто из Старейших не стал угрожать элен-коферам. Мудрое решение, если вспомнить, что на кону стояла жизнь богов.
Наследный принц элен-коферов с важным видом прошелся по таверне, вглядываясь в каждого бога и каждого смертного. Пайпер Хект спокойно встретил его взгляд, а потом захихикал.
– Что это тебя так позабавило?
– У тебя башка горит.
– Ой-ой!
Сбившийся на сторону фитиль поджег волосы Кор-бена Ярнейна, и гном мигом растерял свой грозный вид.
Сын Ярнейна полил незадачливого батюшку водой. Сцена получилась такая нелепая, что напряжение в зале разрядилось.
Железноглазый притворился, что ему тоже весело.
