– Я твердо намерен это одолеть, – сказал Хект Консенту.
– Ну, вы снова стали вносить свою лепту.
– Когда не зудит рука, я могу думать.
Хект как раз снова пребывал в мрачном настроении, когда к нему явился штабной:
– Мой господин, вас желает видеть какой-то Гриммсон. Вид у него тот еще, но имя есть в списке.
В списке значились двенадцать человек, которых следовало пускать к Хекту незамедлительно (почти никому из них он об этом не сказал).
– Приведите его, – велел вмиг повеселевший Пайпер.
Явился Гриммсон. Штабной не преувеличивал: вид у него действительно был не слишком цивилизованный.
– Проклятье, где ты пропадал? – набросился на него Хект. – У меня тут для тебя работа.
– Не хотел Герис туда одну отпускать.
– На охоту за Врислакисом и Замбакли?
– Да.
– Значит, старик, Лучезарные и дочки мои ее бросили?
– Нет.
– Без тебя бы там не справились?
Гриммсон покраснел. Выглядел он донельзя глупо.
– Суров ты, Предводитель, но по сути прав. Война вот-вот закончится. Пожиратель Душ Замбакли сгинул. Скоро и Врислакис превратится в жуткое воспоминание.
– Превосходно. Никто из вас мне уже несколько месяцев не помогает.
– В Ховаколе помогли, да еще как.
– Признаю, я разбаловался. Но у меня серьезные затруднения, и разрешить их может только Девятый Неизвестный.
– Я теперь буду под рукой, – отозвался Асгриммур, явно разочарованный тем, что Хект не обрадовался вестям о Замбакли.
Повержен еще один могучий бог – его не просто изгнали или заточили, а истребили навсегда. И именно Предводитель Войска Праведных открыл способ, как это сделать.
– Все это время ты воевал с предшественниками Старейших?
– Да, почти все время, – озадаченно отозвался вознесшийся.
– И в Коннек между делом не заглядывал? Скажем, в Антье?
– Ты меня совсем сбил с толку. Я даже не уверен, что знаю, где этот Антье.
– Но название знаешь?
– Конечно. С этим городом связано много нынешних исторических событий.
– Там в последнее время видели огромную птицу.
– Тогда понятно, почему ты спрашиваешь. Моей вины тут нет.
– Занятно. Значит, другая птица. Ладно, это не наша беда. У нас своя задача, и времени в обрез.
– Скоро все вернутся, – пообещал Гриммсон. – Вот тогда-то и запустишь махину на полную.
От этой новости Хект заметно повеселел.
Через два дня после вознесшегося посреди ночи объявилась Герис. Хекту как раз снился сон о том, как воины-северяне выслеживают брата-предателя. Взволнованная Герис разбудила его, ей не терпелось похвастаться: она не только уничтожила Харулка Ветроходца, старейшее и мерзейшее из самых древних Орудий, но и помогла истребить всех его сородичей.
– Этих жутких Орудий больше нет. Стараниями Двенадцатого Неизвестного.
– Они тебя уболтали занять место Делари?
– Пока нет. Еще многому нужно научиться.
– Священник из тебя не очень-то.
– Вот умник выискался.
– Всё мои ранние годы виноваты, – отозвался Хект и принялся расчесывать запястье.
– Не могу себе представить ша-луг с чувством юмора, – нахмурилась Герис.
– Вы правы, прекрасная дама. Чувство юмора выбивают в самом начале, вместе с прочим хламом, которым считается твоя жизнь до ша-луг. Я имел в виду ранние годы Пайпера Хекта. Еще до того, как его превратили в машину для войны.
Кроме них с Герис, в спальне никого не было, и они могли дурачиться, сколько душе угодно.
– Братик, что-то мне не очень нравится твое состояние. Асгриммур говорит, дух у тебя помрачен. И вещи ты странные творил. А сегодня резвишься, как мальчишка.
– Да. Ко мне возвращаются родные.
– Хочешь слетать в Брот?
– Нет, – хмуро ответил Хект. – Но само предложение греет душу. К тому же мне сегодня пришло длинное и довольно бессвязное письмо от Пинкуса. Думаю, он пьет еще сильнее.
– И что же этому гролсачскому мошеннику понадобилось?
– Точно не знаю. Может, просто друг. Быть досточтимым городским караульным ему, похоже, не по вкусу.
– А мог бы в Гролсаче камни грызть.
– Он это знает. Именно так и пишет в самой понятной части письма. Но он избаловался. Нам всегда нужно больше, чем есть.
– Братишка, ты не с теми людьми знаешься. Многие – я, например, – просто в восторге от того, что есть. Каждое утро просыпаемся и Господа благодарим, что живы и живем хорошо.
Хект хмыкнул. Когда он вырос, ему жилось вполне неплохо. А вот Герис пришлось мучиться не один десяток лет. Может, поэтому она больше ценит то, что имеет сейчас.
– Понимаю, Герис. Я-то думать умею. А вот Пинкус… Он и в раю будет недоволен.
– Верю-верю.
– Наверное, на самом деле он хотел выяснить, не найдется ли для него местечка во время Кампании.
– Кампании?
– Это церковники придумали. Мы больше не называем священные походы священными походами. Теперь это узаконенно зовется: Кампания во славу мира и веры.
Герис хихикнула.
– Что смеешься?
– Ты сейчас говорил точь-в-точь как эти напыщенные шуты из коллегии.
– Служба меняет человека.
– И снова ты прав. Но я пришла не утешать тебя в твоих печалях, мне и самой не повредит участие родных. Пресвятой Аарон! Да я только что прикончила трех самых отвратительных богов древности! Прикончила! Никто до этого ничего подобного не делал. А меня даже собственный брат похвалить не может.
– Прости. Ты молодец! Нет, правда. Но люди созданы не для того, чтобы творить, а чтобы разрушать.
– Тогда Создателю, который все это сотворил, лучше не попадаться в прицел моего фальконета.
Пока Герис сражалась с богами, Хект не получал никаких вестей.
– Милая сестрица, скольких я лишился пушек? Сколько особой картечи потратил? В Святых Землях моим людям ее будет очень не хватать.
– Пайпер, мы все вернем. За исключением трех-четырех фальконетов. Самое большее, шести.
– Шести?
– Не все сработало как надо. Некоторые пушки превратились в хлам.
– Пушки Крулика и Снейгона? Трудно поверить.
– Хочешь верь, хочешь не верь. Тебя-то там не было. Ты и понятия не имеешь, чего стоило убить этих тварей.
– Не имею. Чего бы ни стоило – все окупилось. Ты ведь здесь.
